При мысли о Морелах перед глазами встал образ кузена. Интересно, что он скажет, если узнает о нашей вылазке с Вороном? Уверена, это его взбесит. И мысль об этом грела не меньше, чем тёплый воздух, наколдованный Лоуэлом. Но почему меня вообще должна занимать эта мысль? Почему мне небезразлично? Почему мне хочется причинить Адейру боль, пусть и сравнимую с мелким булавочным уколом?
Он должен быть мне безразличен. И он, и всё, что с ним связано.
Всё, что случилось между нами – это одна большая ошибка. Нельзя позволить этому повториться. Это и безнравственно, и бесперспективно.
Мысли кружились в голове медленно, растворяясь во снах. Я не заметила, как утонула в объятиях Морфея.
Глава 22
Меня разбудило воркование голубей. Открыв глаза, я непонимающим взглядом уперлась в открытое небо – не сразу вспомнила, где и почему нахожусь.
Некоторое время я в немом изумлении наблюдала, как птицы ходят по земле, время от времени всплёскивая крыльями. Изящно выгибая шеи, они сверкали радужным опереньем на солнце, причём эти цветные блики можно было разглядеть в обычно серых перьях лишь в такое ясное, переполненное солнцем, утром.
Подлесок выглядел светлым из-за почти полностью облетевшей листвы. Лишь пушистые синие елки пышно топорщили иглы, надменно, свысока поглядывая на нагих соседок. Впрочем, последним было всё равно – они выглядели пустыми, как дом, оставленный весёлым хозяином. Соки внутри них завершили свой ток, жизнь приостановилась. Высокие исполины впали в зимнюю спячку, в которой намеревались пробыть до весны.
Землю густо покрыло листвой, напоминавшей крупные золотые монетки. Последней было много, она богатым ковром покрыла всё вокруг.
Но не пройдёт и нескольких дней, как краски померкнут. Ничто уже не напомнит о вызывающей яркости последних осенних дней. Мутная вода затяжных дождей смоет их без следа.
Сейчас я пожалела, что не дружила ни с кистью, ни с красками. Они помогли бы мне сохранить этот момент не только в памяти: яркое золото земли, контрастирующее с нежной лазурью небес, откуда победоносно сияло солнце. Голуби, нежно воркующие о чём-то. Паутинка, легко парящая по воздуху. Хрустальные капли росы, скопившиеся в чаше свернувшегося листа – во всём, что меня окружало, чувствовалась чистая и незамутнённая радость только что родившегося дня.
Ужасы ночи отступили, словно их никогда и не было.
Я потянулась, сладко зевнув, и обернулась в поисках Ворона. Он обнаружился неподалёку. Сидел на толстой ветке соседнего дерева, болтая ногами, в десяти футах от земли.
Перехватив мой взгляд, помахал мне рукой:
– Доброго утра. Хорошо выспалась?
– Лучше, чем надеялась, – ответила я, смущённо заправляя выбившуюся прядь волос за ухо.
После ночи, проведённой сначала за уничтожением монстра, потом – в лесу, моя причёска была не идеальна. И сама я не идеальна. А вот Ворону удавалось каким-то непостижимым образом выглядеть словно на картинке. Он напоминал лесного духа – дриада или эльфа, свободного, чуть зловещего, чуждого и в тоже время так гармонично вплетающегося в общую картинку.
– Рад слышать. Впереди нелёгкий день.
– Ну, каким бы день там ни был, вряд ли будет хуже, чем ушедшая ночь.
– Не думай, что твоя отработка закончилась, – предупредил он.
– Ну, хватит! – не выдержала я. – Эти выдуманные тобой отработки вообще незаконны. Тебе ещё повезёт, если я просто не настучу на тебя… да хоть тому же директору?
– Ты этого не сделаешь, – с обескураживающей уверенностью заявил он.
– Почему ты в этом так уверен?
– Ты не глупая девушка, Вероника. Директор, конечно, примет все необходимые меры.
– И отработка тогда уже будет грозить не мне. Я права?
– Права, – подтвердил Лоуэл. – Но только директор останется по одну сторону черты со всеми своими формальными правилами, а ты – здесь, с нами, по другую.
– Ты мне что, угрожаешь?
– Да, что ты? Какие угрозы? Никто не станет сыпать тебе в туфельки толчённое стекло или подбрасывать в тарелку ядовитых тарантулов. Просто в любой тусовке есть те, кого уважают, и те, кого игнорируют. Бойкот и всеобщее презрение – это не то, что приятно ощутить на собственной шкуре.
– Всё-таки угрожаешь. Если я не стану подчиняться твоим правилам, ты объявишь меня лузером? Думаешь, у тебя хватит авторитета настроить всех против меня?
– Не думаю, Вероника, а знаю. В моей группе живут по моим правилам. Если их соблюдают, я это поощряю. Если нет… ну, тогда за последствия отвечаю уже не я.
И тут я поняла, что Ворон мне не нравится. Ну, не люблю я, когда мне жёстко навязывают даже правильные решения.
И ещё я не очень хорошо понимала, что за игра ведётся. С самых первых дней нашего знакомства он закладывал такие резкие, крутые виражи, так часто менял траекторию полёта, что понять его истинные мотивы никак не удавалось, я не могла его просчитать.
– Зачем ты взял меня сегодня с собой? Дело ведь не в отработке? – задала я очередной вопрос.
И получила очередной ответ:
– Вообще-то, именно в ней. Я не позволю никому игнорировать мои правила. Это подрывает мой авторитет.
– Если это единственная причина, то ты скучный и, прости, недалёкий человек, Лоуэл. Но что-то мне подсказывает, что всё несколько сложнее. Чтобы призвать меня к дисциплине, ты мог бы действовать любым способом, но зачем-то потащил с собой на охоту?
Он скрестил руки на груди:
– Я хочу понять, чего ты стоишь, Вероника. Каков твой магический потенциал. Сколько в тебе характера и боевого духа. Не на тренировке, а в реальных боевых условиях.
– Какое тебе дело до моего «боевого духа»?
– Если у меня есть тайные мотивы, думаешь, я вот так прямо сейчас их и выложу? Жаль тебя разочаровывать, но мы, настоящие злодеи и тёмные магии, так не поступаем.
Он надо мной насмехается?
Ворон продолжил:
– Мы лелеем свои злобные планы до определённого часа, но ты всё узнаешь, когда он пробьёт. При условии, что станешь выполнять мои рекомендации.
– Какие ещё рекомендации?
Я злилась. И потому говорила тихо и отчётливо.
– Для начала напишешь доклад о той твари, что мы прикончили… сегодня? Или теперь уже вчера? Короче, произведёшь классификацию и опишешь возможные способы уничтожения.
Лоуэл выдержал небольшую паузу, пристально поглядев мне прямо в глаза.
– Способы без использования чёрной магии. Задание понятно?
Я не торопилась отводить взгляд и несколько коротких секунд мы мерялись силами, играя в гляделки. Признаться, выдерживать его взгляд было тяжело. Приходилось прилагать усилия, чтобы не опустить ресницы.
