Я знала, что у нас есть чёрный-чёрный дом, в котором обитает чёрный-чёрный демон, чьи длинные-длинные щупальца дотянулись до Адейра и теперь тянутся ко мне.
Когда-то моя мать успела сбежать и теперь дом хочет меня вернуть. Дом хочет меня, а Адейр? Он лишь слепое орудие в его руках, но орудие живое, страдающее.
Готова ли я была в тот момент принести жертву – разделить проклятие на двоих? Нет, не была. Я не хотела думать ни о чём. Решу позже, во что верить, убегать или сражаться, а пока…
Пока у Адейра горячие руки. И ещё горячее – губы.
Я не сопротивлялась, когда, порывисто схватив меня за плечо, Адейр развернул меня лицом к себе и стал жадно целовать. Прикосновение его пальцев жгло кожу.
Я запрокинула голову, когда его руки зарылись мне в волосы, срывая с них заколку, высвобождая, словно тёмную энергию. И волосы скользили чёрными змеями – скользили повсюду. Его пальцы запутывались в моих прядях, как рыбки, попавшие в сеть.
«Рыбки» высвободились и отравились в путешествие по моему телу. Он исследовал меня с жадностью дотошного ученого, дорвавшегося до неизвестного острова. Ладони скользили то по плечам, то по бёдрам, то по спине, то между ног. Язык проводил обжигающую дорожку по шее; губы пробовали на вкус кожу, заставляя меня стонать и выгибаться как кошка, стоило им сомкнуться на затвердевшем соске.
Его пальцы были умелыми, губы – развратными, страсть яростной, жадной, неподдельной и последние мысли из моей головы улетучились. Я ни о чём не могла думать – только чувствовать. Я умирала и возрождалась от его то изысканных, то откровенно развратных, даже грубых ласк.
Кружилась голова и нечем становилось дышать, и оставалось только поскуливать, словно животное.
Он отстранился от меня на мгновение, расстёгивая брюки и взглядом спрашивая разрешение. Ну надо же, какой прогресс? И как вовремя!
Я невольно охнула, когда он вошёл в меня на всю длину члена. Глубоко. На самом деле – глубоко. Это было как удар током. Боль была ощутимой, но в то же время и сладостной.
Не в силах терпеть нарастающее возбуждение, Адейр просто грубо рванул меня на себя, стискивая пальцами ягодицы с такой силой, что наверняка останутся синяки. Он вдавливался в меня всем телом, заставляя прогибаться и кричать, растворяться в одурманивающей, одуряющей страсти. Бесстыдно двигаться ему навстречу, сладострастно извиваться, жалобно, всхлипывать, умаляя о продолжении и избавлении от этой сладкой муки.
Стенками влагалища я остро чувствовала его горячий и твёрдый член, на который, подхватив меня под ягодицы, он меня насаживал, с хрипом распиная.
Волна острого наслаждения проходила по позвоночнику, скручивая внутренности, пока он вдалбливался, вбивался в моё тело – бёдра к бёдрам, чресла к чреслам, так, что мы почти впечатывались друг в друга.
Безумное наслаждение на грани потери рассудка, заставляющее в ответ кусаться и царапаться, оставляя царапины на его коже. Я бы, наверное, кричала, но его губы истязали мой рот так же жестоко и сладко, как его член немилосердно заполнял моё лоно.
Сердце, трепыхаясь в груди, разлеталось тревожными ударами в виски и запястья.
– Вероника… – выдохнул он с будоражащей вибрацией в голосе и эта вибрация, словно помноженная на все остальные, еще круче закрутил водоворот внизу живота.
Волны наслаждения продолжали накатывать одна на другую, хотя мне казалось, что я уже возбуждена до предела.
Такое ощущение, что кости плавятся и в голове туман. И всё, о чём я могла думать в этот момент – как погасить этот адский огонь, пожирающей изнутри, как развязать, наконец, этот тугой узел.
Адейр что-то шептал, я видела это по губам, но смысл сказанных слов до меня не дошёл – оргазм накрыл меня с головой. И, как бы не описывали его – всё же ни одно описание не отражает этих глубоко животных моментов, когда плоть поёт, повелевая духом.
Словно тьма, раскачавшись и поднявшись, как цунами, подбрасывает тебя вверх с такой скоростью и на такую высоту, что всё замирает в ужасе и восторге.
Оргазм – это не фонтан, не фейерверк, не взрыв, не волна и к любви он не имеет никакого отношения. Это чисто физическое переживание, как наслаждение вкусом пищи или прикосновение мягкого шёлка, как тепло очага после долгого пребывания в мороз на улице.
Его нельзя описать – его нужно пережить. Потому что это того стоит.
Адейр опёрся спиной о спинку кресла, вытянув вперёд длинные ноги, прижал меня к себе.
Сидеть у него на коленях было не совсем удобно.
В кино и книгах совместно пережитое удовольствие всегда сближает героев. Это я, наверное, какая-то неправильная? Никакого «сближения» с объектом страсти я у себя не наблюдала. Как не было и прилива сил илил особенной нежности. Ничего, хоть сколько-нибудь напоминающего положительные эмоции.
Напротив, в душе словно образовалась чёрная дыра. Пустота и стыд. Хотелось плакать.
Нет, сначала убежать – потом плакать.
И обвинить во всём Адейра на этот раз никак не получалось. Всё было по доброй воле и по согласию. Ну, можно, конечно, попытаться списать на побочное действие зелья, но как-то сомнительно.
– Чёрт, Вероника? Что за извращение на тебе надето? Да тут крючков полсотни. И ещё эта шнуровка?
– Это извращение – форма, которую настоятельно требуется носить на территории Магистратуры. Чтобы желающих совать руки под одежду было меньше, наверное?
Полулёжа в кресле, Адейр накручивал на палец мой локон. Я с трудом удерживалась, чтобы отстраниться.
– Что-то не так?
– Всё в порядке, – солгала я. – Просто… – в голову не приходила ни одна достойная причина столь внезапного перепада настроения. – Случаем, у твоей Сыворотки нет побочных действий?
– Почему ты спрашиваешь?
– Я как-то не очень хорошо себя чувствую. Мне нужно привести себя в порядок. Даже не представляю, как я в таком виде покажусь в коридорах…
– Ах, это? – расслабился кузен, махнув рукой. – Тебе не о чём беспокоиться. Моя ванная полностью в твоём распоряжении. А в коридорах ты и не появишься. Мой портал поможет нам переместиться в лес. Придумаем какую-нибудь причину. Скажем, что тебя бабка срочно вызывала. Или Ирл? В случае чего оба подтвердят всё, что нам нужно. Так что не парься.
Я поспешила воспользоваться его предложением и поднялась на ноги, оправляя одежду, чтобы привести её в более или менее приличный вид.
Обернувшись к кузену заметила, что его марлевая повязка у него на плече полностью пропиталась кровью и охнула:
– Господи, Адейр! О чём мы только думали?! Нам следовало вести себя сдержанней. Твоя рана открылась!
– Правда? – бросив беглый взгляд в зеркало он поморщился. – Ничего страшного. У меня есть отличный магический бальзам, оказывающий заживляющее действие.
