– Что смешного? – растерялась Александра.
– Что смешного? – поднял он голову и глаза его в этот момент казались необычайно светлыми, словно выцветшими. Ниточка крови протянулась из уголка рта.
Перехватив испуганный взгляд Александры, он резко вытер рот и посмотрел исподлобья:
– Да тут всё смешно. Ты действительно не понимаешь, что я – твой враг? Ты всерьёз думаешь, что если я один раз тебя трахнул, то между нами что-то есть?
Александра поморщилась:
– Не мог бы ты быть чуточку менее грубым и капельку меньше занозой в заднице?
– Вместо того, чтобы нянчится со мной, правильнее было бы прикончить меня и попытаться сбежать.
– Спасибо за совет. Непременно обдумаю его, как только сгружу твою тушку в безопасное место.
– Тут вполне безопасно.
– То есть, я могу отправиться на все четыре стороны?
– Конечно, нет. Я тебе не позволю.
– Хватит! Я не стану больше играть в эти игры. Ты сейчас слишком слаб и, если я захочу, я уйду. Мы оба это знаем. Я не стану терпеть, пока ты срываешься на мне за самый неудачный день в твоей жизни.
– И что ты сделаешь?
Его рубашка была измазана кровью, словно красной краской. Бледное лицо ничего не выражало, но глаза опасно сверкали.
Впрочем, возможно, всё дело было в лихорадке.
– Сейчас? Ничего, – вздохнула Александра. – И ты не выведешь меня из себя, как бы не старался.
– Я не стараюсь вывести тебя из себя. Я стараюсь…
Он снова втянул воздух через зубы, а Александра подумала, что он похож на бомбу, готовую рвануть в любой момент. Сложно предугадать, что будет представлять собой этот взрыв.
– Стараюсь не выйти из себя сам, – договорил он с привычной кривой улыбкой.
Могло показаться, что мучившая его боль отступила, но вот только выступивший на висках пот и жар свидетельствовали об обратном.
– Пошли дальше? – вздохнула Александра.
Миновав последнюю ступеньку, они повернули налево. Второй этаж был выполнен без изысков и состоял из прямого длинного коридора, куда выходило множество дверей из многочисленных спален. С прямой педантичностью на равных промежутках чередовались прямоугольники закрытых дверей.
– Какую дверь открыть? – спросила Александра.
Отчего от такой тяжёлый? Ведь кожа да кости?
– Любую, – выдохнул Ворон.
Она толкнула первую попавшуюся.
Меблировка комнаты была достаточно проста: кровать, застланная синим, как его глаза, пледом, синие репсовые шторы и такое же одеяло в ногах на постели, комод с мраморной столешницей и гардероб – всё в лучших гостиничных традициях.
– Ну, наконец-то, – выдохнул Ворон, с наслаждением вытягиваясь на своём ложе.
Не знавшая, как себя вести и что делать дальше Александра, застыла рядом.
– Не люблю, когда люди нависают надо мной как Пизанская Башня. Будь добра, сядь.
– Куда?
– Куда хочешь.
– Может быть, будет лучше оставить тебя одного?
– Не боишься, что я тут скончаюсь без твоего чуткого пригляда? – ехидно откликнулся он.
– Боюсь. Но вдруг тебе не терпится остаться в одиночестве?
– Я потерплю твоё общество. Сядь уже. Ну сколько можно просить?
Александра села.
Взгляд её скользнул по рукам Ворона, красивым и тонким, с едва заметными суставами, узкими и длинными пальцами. Сам Ворон выглядел совершенно спокойным, лишь руками нервно комкал одеяло.
– Я могу чем-то помочь? – тихо выдохнула она.
– Иди ко мне, ближе.
– Это плохая идея.
Очередное заклинание – и будто невидимая рука толкает её к нему.
– Что ты делаешь? – попыталась она его урезонить. – Тебе нельзя сейчас колдовать! В твоём состоянии это просто опасно.
– Беспокоиться о моём здоровье так мило с твоей стороны, – насмехается он.
Его пальцы оставляют пылающий след на коже, прорисовывая его от шеи до груди, скользя поверх тонкой материи свитера.
– Перестань! – вскипает она.
– Почему?
– Что за нелепый вопрос?! Потому что ты еле дышишь, а я в прошлый раз едва не убила тебя.
– Я готов рискнуть.
– А я – нет.
Вместо ответа он слегка сжимает её грудь, дразня, проводит пальцем по соску.
– Ты не можешь…
Снова начинает она и спотыкается об его:
– Вечно меня недооценивают. Я Могу. Ещё как. А ещё – хочу. Давай будем делать всё, что взбредёт в голову? Ты будешь принадлежать мне снова и снова! Должны же мы хоть что-то получить взамен тех неприятностей, которые нам грозят в скором времени?
– Возможно, вместо того, чтобы заниматься глупостями, тебе стоит подумать о том, как их избежать?
– Глупостями?.. – насмешливо фыркнул Ворон.
А Александра продолжила, словно не слыша:
– Стоит поберечь силы и быть осторожным.
– Если ты откажешься участвовать в этом добровольно, я напомню, что ты моя пленница и принадлежишь мне.
– Я…
– Тс-с! – приложил он палец к её губам. – Расслабься. Ты ничего здесь не решаешь. У тебя просто нет права выбора. Я буду трогать тебя, где хочу.
– Это угроза?
– Что ты? Обещание. Не нужно сопротивляться и что-то решать, я лишаю тебя возможности сказать «нет», лишаю возможности нести ответственность за последствия.
– Ворон!..
– Меня зовут Лоуэл.
– Лоуэл…
Он прижался губами к её губам, не давая договорить. Этот поцелуй был отчаянным, диким, безумным, как если бы он хотел наказать её – или себя? Каждое новое соприкосновение губ не утоляло, а лишь разжигало жажду.
«Ещё немного и я найду способ его остановить», – обещала себе Александра. – Ещё чуть-чуть, ещё капельку… сейчас слишком хорошо… слишком сладко, чтобы останавливаться».
Глава 7
Александра, вцепившись ему в рубашку, притянула Ворона к себе, и в следующую секунду он уже прижимался к ней так, словно хотел раствориться в ней всем телом, встроиться в каждую клеточку.
Кровь пульсировала в висках Александры, и она таяла, как тает кусочек белого сахара в горячем чёрном кофе – бесследно, соединяясь и растворяясь, так, что потом уже будет сложно разделить их; не будет просто сахара или просто кофе – будет новый напиток с новым вкусом.
Его поцелуи становились всё более жаркими и жадными, неистовыми. Сложно было понять, чего же в них больше – гнева или желания, но они были жаркими и обжигающими, как огонь.
