Миновала дверной проём в виде арки и добралась до того места, где коридор поворачивал.
Через равные промежутки на серых бетонных стенах, наводивших на мысль о военном бункере, горели тусклые электрические лампочки. Стены покрывало нечто, похожее на копоть. Весь пол был в потёках и пятнах.
Размазанная кровь вела к подножию лестницы, где на спине лежало тело мужчина в форме рабочего. Несчастный, видимо, был из тех, кто прибыл сюда на реконструкцию здания?
Раздавшийся за спиной шорох заставил Катрин обернуться.
Она увидела поднявшуюся фигуру клона.
Было в этом существе что-то неустойчивое и безумное. Тварь, качнувшись, сделала первый шаг. Ступала она нетвёрдо. Ноги заплетались, словно у зомби или у Страшилы, набитого соломой.
Взгляд был совершенно ненормальный. В нём читалось даже не безумие — полное отсутствие мысли. Как у амёбы, если бы у той неожиданно появились глаза.
Тварь бросилась к бессознательному телу, лежащему у подножия лестницы и Катрин, не сдержавшись, визгнула, когда зубы монстра впились в запястье несчастного.
Мягкие, влажные, сосущие звуки заполнили тишину.
Катрин бросала вокруг себя отчаянные взгляды, в надежде отыскать хоть какое-то оружие.
Тщетно. Она была беспомощна и слаба, как котёнок перед ощерившимся мастиффом.
Существо, подняв голову, взметнуло длинными жёлтыми волосами.
Волосы были единственным, что прикрывали наготу «русалки».
Когда тварь подняла голову открылось разорванное запястье жертвы.
В тусклом электрическом свете призрачно белела открывшаяся кость.
Катрин невольно застонала. Стон её перешёл в крик, скорее даже неистовый визг гибнущего в отчаянии существа.
Она развернулась и бросилась бежать.
В мыслях маячили смутные воспоминания о второй лестнице, по которой она спустилась, отыскав проход под люком.
Почти на четвереньках поднялась она по ступеням, истово молясь про себя, чтобы люк не оказался запертым.
Страх заполнял собой сердце до такой степени, что, казалось, оно вот-вот лопнет.
Перед глазами так и стоял образ чудовища, зубами разрывающее запястье бесчувственной жертве. Этот образ подстёгивал, заставляя почти лететь.
Катрин возликовала — крышка поддалась под её рукой, выпуская на свободу.
Но облегчение было недолгим.
Она вновь оказалась в кромешной тьме, в тесном цементном тоннеле.
Заперта живьём в могиле. Во тьме и холоде. А где-то за ней подкрадывался живой мертвец!
По телу парализующей волной растекался запредельный ужас. Катрин словно со стороны слышала своё дыхание, гулкое и быстрое.
Слух улавливал неровные шаги. Что-то ползёт, приближается в этой темноте с липкой ухмылкой на устах.
Мысль о том, что можно попытаться закрыть крышкой люк, отгородиться таким нехитрым способом от преследующего её чудовища, избавила Катрин от паралича.
Она кинулась вперёд, ухватившись за кольцо.
Но не успела.
Слабый дрожащий свет свечи заставил её отпрянуть.
Большие и яркие глаза «русалки» на этот раз глядела вполне осознанно.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга.
Потом, охваченная внезапной яростью, порождённой страхом, Катрин метнула крышку люка в грудь незнакомцу, сбивая его с ног.
Воспользовавшись реваншем, метнулась между рядами гробниц в сторону, в какой, по её мнению, должен находиться выход.
К счастью, чутьё её не подвело. Впереди действительно оказалась дверь, к тому же распахнутая настежь, и она кубарем выкатилась в сад.
Острые ветки царапали кожу — она даже не замечала этого.
Громко плача, спотыкаясь, она поднималась по ступенькам, ведущим на террасу к дому.
— Линда!!! Мередит!!!
Ночь осталась глуха к её крикам.
Ни один голос не отозвался.
Катрин никак не удавалось вырваться из плена кошмара.
— Мередит! — в отчаянье крикнула Катрин.
Дверь легко поддалась.
Дом тонул в темноте. Ни одного огонька. Ни намёка на присутствие кого-то живого.
Действие адреналина в организме закончилось.
У Катрин было такое чувство, будто она выползла из центрифуги, да ещё, в добавок, её переехало катком.
Почти в полной темноте комнаты казались огромными до бесконечности. В них совершенно невозможно было ориентироваться.
На ощупь она прошла по короткому коридорчику и замерла, увидев в конце мрака белеющие зубья убегающей на второй этаж лестницы.
Мозг отказывался работать.
Веки налились свинцом. Ужасно хотелось спать.
Катрин показалось, что она вошла в оранжерею. Из многочисленных высоких окон с улицы вливался мягкий лунный свет.
До слуха доносился звук льющейся воды, будто пруд пополнялся водой из фонтана.
Уставший от перенапряжения и пережитого ужаса мозг Катрин не сумел сориентироваться в пространстве — она слишком поздно поняла грозящую ей опасность.
Споткнувшись в темноте, она поскользнулась на гладком кафеле. Попыталась удержаться, не смогла и упала в ледяную воду.
Дыхание перехватило от шока, вызванного низкой температурой.
Она попыталась оттолкнуться, но судорожные, беспорядочные движения ни к чему не приводили.
Катрин опускалась всё ниже и ниже, в отчаянии понимания, что смерть пришла откуда не ждёшь — она тонет.
Потом её подхватили чьи-то руки.
* * *
Открыв глаза, Катрин обнаружила, что лежит на кровати, укрытая тёплым одеялом.
Место было совершенно незнакомо.
В голове, словно сигнальные лампочки, вспыхивали, одна за другой, картинки.
Подвал.
Капсула-аквариум.
Оживший мертвец.
Купание в ледяном бассейне.
— Тебе лучше? — раздался приятный мягкий голос, произносящий слова не то чтобы с акцентом — непривычно растягивая их, будто с ленцой.
Повернув голову, Катрин увидела молодого человека, одетого в мешковатые на вид, брюки и мятый свитер.
Такая одежда никак не подходила к андрогенному аристократическому лицу. Выглядело так, будто принц переоделся в дерюгу, претворяясь нищим.
— Кто ты?
Голос плохо слушался Катрин. Она сильно охрипла. Горло болело.
— Альберт Элленджайт.
Молодой человек стоял в трёх шагах от кровати, на которой лежала Катрин, внимательно разглядывая её своими неестественно яркими, как у куклы, глазами, обрамлёнными неожиданно тёмными ресницами.
