Ну, или почти педагогических.
Намереваясь вернуть его красавице, я наклонился.
Взгляд с возмущением выхватил высвечивающееся имя Энджела Кинга.
Какого черта?!
Эти двое знакомы? Да Энджел ещё смеет названивать?!
Я в полной мере ощутил себя классическим старшим братом, который обнаруживает, что его сестрёнка встречается не с тем, с кем нужно.
Первым моим побуждением было ответить на вызов и послать Энджела куда подальше.
Но разум быстро взял вверх. Сделать нечто подобное всё равно что размахивать тряпкой перед носом у быка — сто процентное гарантированное нападение.
На таких, как этот тип, угрозы не действуют. Ну чего ему, в самом деле, бояться? Энджел ежедневно переживает то, что большинству людей разве в аду представляется.
Мобильник смолк, высветив аж четыре пропущенных вызова.
Можно было покопаться в телефоне в поисках дополнительной информации, но это было как-то ниже моего достоинства.
Одеваться было откровенно лень. Поэтому прямо так, как был, в шелковом халате, я и направился в сторону номера Ирис. По счастью, никто из посторонних мне по дороге не встретился.
Ирис открыла не сразу. Судя по выражению лица, она отнюдь не была рада снова меня видеть.
— Ну? Чего тебе? Обезболивающего нет.
— И не надо. Ты забыла это, — протянул я ей потерянный телефон.
— Спасибо, что принёс.
Поблагодарила она, намереваясь захлопнуть дверь у меня перед носом.
— Подожди!
«Что ещё?», — красноречиво говорил её взгляд.
— Я войду. Ненадолго.
Взгляд её скользнул по мне. Брови сошлись над переносицей, выражая откровенно недовольство. Но Ирис подвинулась, пропуская меня в уютную девичью комнатку и отступив на шаг, в ожидании скрестила руки на груди.
— Понимаю, что лезу не в своё дело, но что у тебя с Энджелом Кингом?
— Ты знаешь Энджела? — удивлённо вскинула она глаза.
Мне не понравился засветившийся в них огонёк.
— Знаю.
— Откуда?
— Встречал, пока шлялся, выражаясь твоим языком, ночами по улицам. Ты-то как с ним познакомилась?
— Вообще-то у тебя нет никаких прав задавать мне вопросы…
Я решительно перебил:
— Просто скажи. Так быстрее закончим разговор.
— Мы учимся вместе.
Что в этом веке за дурацкая манера сажать за одну парту мальчиков и девочек?!
Парней, вроде нас с Энджелом, к обычным людям вообще подпускать нельзя.
— Он тебе звонил, — сказал я. — Что-то мне подсказывает, что этот парень не домашку хотел узнать. Что у вас с ним?
— Не твоё дело!
— Моё.
— У тебя нет никакого права лезть в мою личную жизнь!
— Ирис!
Она так испуганно дёрнулась, будто я её ударить собрался.
Я продолжил уже спокойнее.
— Насколько далеко всё зашло?
— Кто ты такой, чтобы задавать мне подобные вопросы?!
— Я понимаю, что ты меня не послушаешь, но я всё равно попытаюсь. Прошу тебя, не становись овцой, добровольно лезущей в пасть к волку. Догадываюсь, каким притягательным выглядит для тебя этот юноша. Огонь манит мотыльков, но судьба их незавидна. Ты сгоришь, а он назавтра о тебе и не вспомнит.
— Разбирайся лучше с Катрин, а ко мне не лезь. Сам-то ты чем лучше Энджела?
— Я не лучше. Я такой же, как он. Поэтому хорошо знаю, о чём говорю. Однако в отличие от Энджела у меня к Катрин серьёзные намерения. Так сложилась жизнь, наши с ней судьбы переплелись. Она для меня не эпизод и даже не глава в романе: она, ты, твоя мать — вы теперь моя семья. Другой семьи у меня нет. А семья — это то, что свято.
Нет, я не гарантирую, что жизнь со мной будет для Катрин раем. Скорее уверен в том, что не будет. Я не могу не причинять боли — не умею. Но я буду стараться. Я не брошу Катрин на второй день, не забуду её, выкинув из мыслей. Я готов нести ответственность за те отношения, которые нас свяжут, какими бы они не были.
Энджел этого тебе не предложит. Ты для него лишь игрушка. В лучшем случае он не станет тебя ломать, просто развлечётся — но это в лучшем случае.
Я знаю, что говорю, поверь. Слишком часто я точно так же относился к женщинам. И совесть меня не мучила. Я не обещал им ничего, кроме времяпровождения. Я никогда им не лгал. Их чувства были их проблемами.
Ирис, мы с тобой не очень ладим, и ты обо мне не слишком хорошего мнения. Не отрицаю, может быть, и заслуженно. Но обещай хотя бы подумать над тем, что я скажу? Энджел не даст тебе счастья. Как яд, он отравит твою душу, разобьёт твоё сердце.
— Ты не можешь этого знать, — покачала она головой.
Ну вот. Всё оказывается так плохо, как я и предполагал с первого взгляда. Ну почему женщины такие дурочки?
— Я это знаю, — с горечью сказал я. — Боюсь, очень скоро тебе тоже предстоит это узнать.
Уже положив руку на дверную ручку, добавил:
— Если тебе вдруг понадобится моя помощь, Ирис, ты можешь ко мне обратиться.
Обсуждать в принципе было больше и нечего.
Я вернулся в комнату в надежде хоть немного подремать. Времени на часах — девять. Занятий у Катрин сегодня до половины четвёртого. Можно сладко выспаться.
Кстати, странно, почему Ирис не в школе? Ладно, я не папочка и не мамочка, чтобы за её пропусками следить. К тому же в школе Энджел…
Сон был тяжёлым и почти не дал отдохновения. Встал я ещё с более тяжёлой головой, чем лёг.
За окном стояли густые тучи, грозящие очередным снегопадом или, хуже того, снегом с дождём. Из-за этой вечной мороси мало кто любит ноябрь. Потому что любить тут, собственно, нечего.
Небо клубилось, грозя в любое мгновение опуститься сверху туманом. Оно повисло на проводах, тяжёлое, беспросветно-серое. Одни слои серости, потемнее, наплывали на другие. Ветер налетал порывами, поднимая капли из луж, покрывая их рябью, словно царапинами.
Чтобы хоть немного развеять тоскливую атмосферу, я включил радио. Звуки ворвались канонадой, жесткие, ритмичные, быстрые. Но веселее от этого не стало.
Наконец я увидел Катрин.
Она вышла из университета в сопровождении другой девушки, но они, к моему облегчению, попрощались у входа на стоянку.
Я вышел из машины, чтобы встретить её.
— Привет.
Она кивнула в ответ и поспешно забралась в натопленный салон автомобиля.
— У тебя вошло в привычку меня встречать?
