Солнце исчезло как-то вдруг и сразу. Мир сделался сумрачным, но нельзя сказать, что неуютным, просто большинство красок будто размыло, лишив очертания предметов привычной чёткости.
— Мадемуазель Кловис?
Катрин вздрогнула.
Обернувшись на окликнувший голос увидела, как широкими шагами к ней приближается мистер Форест, ректор колледжа.
— Мадемуазель Кловис? Где вы пропадаете? К вам приехали. Мы ищем вас уже около часа.
Сердце Катрин испуганно сжалось.
Память услужливо нарисовала ужасающую картину: их с Ирис останавливают посредине школьного коридора и вежливый, бесстрастный голос повторяет ту же фразу, слово в слово:
— Мадемуазель Оуэн? Мадемуазель Кловис? Где вы пропадаете? К вам пришли.
Тогда, прямо в кабинете директора, им с кузиной сообщили об автокатастрофе, в которой погибли дедушка и отец Ирис, муж тети Элис, Бертран Оуэн.
— Мадемуазель Кловис?
Темнокожая рука мистера Фореста чуть сжала запястье, возвращая Катрин в день сегодняшний.
— Вы в порядке?
— Что? — непослушными от ужаса губами спросила Катрин. — Скажите мне, что случилось?!
— Не волнуйтесь так.
Видя искреннее недоумение в тёмных глазах мистера Фореста, Катрин немного успокоилась.
В ректорском кабинете их дожидалась неизвестная Катрин дама.
Овальное лицо с точеными скулами, цепкий взгляд и профессиональная уверенность в каждом жесте невольно внушали к незнакомке уважение.
— Линда Филт, — представилась она, поднявшись при появлении Катрин и протягивая руку для пожатия. — Адвокат из Спайд-Корпорейшен.
— Спайд-Корпорейшен? — нахмурилась Катрин. — Что такой известной компании могло потребоваться от меня? Я персона маленькая.
— Думаю, скоро ваш социальный статус поднимется, мадемуазель, — тонко улыбнулась мисс Филт. — Согласно сведениям, хранящимся в этом кейсе, даже дочь президента не так богата, как вы.
Последовали объяснения. Долгие и доходчивые.
— Я — наследница Элленджайтов? — недоверчиво покачала головой Катрин. — Вы шутите?
Линда дернула бровью, будто говоря: «Разве поехала бы я в такую даль, чтобы глупо шутить?».
— Вы действительно прямой потомок Эллейнджайтов, мисс Кловис. И поскольку других наследников не осталось, поезжайте в Эллинж, подпишите документы и вступайте в наследство. Ну, улыбнитесь же! Разве вы не рады?
— Рада?
— Богатству принято радоваться.
— Как-то сложно всё это так вот, в одночасье…
Ничего не переменилась.
Она оставалась прежней Катрин Кловис.
Пока все эти сухие цифры, миллиарды, сказки про волшебные замки для неё ничего не значили — пустой звук.
Мисс Филт говорила о том, как придётся покинуть колледж, что Катрин, если пожелает, может пригласить с собой тётю, кузину, и даже взять любимую кошку.
Что беспокоиться не о чем — сотрудники фирмы Спайд-Корпорейшен обо всём позаботятся.
Всё, что требовалось от самой Катрин, это поселиться в Эллинже, в Хрустальном Доме.
* * *
Красота кузины Ирис никого не оставляла равнодушным — одного восхищая, у другого вызывая возмущение.
Кому бы не хотелось иметь такие же длинные стройные ноги, как у Ирис Оуэн? Кого не пленила бы мягкая грация сытой пантеры, с которой девушка передвигалась?
Можно ли винить мужчин за то, что взгляды, помимо их воли, останавливались на высокой девичьей груди?
Добавить к этому цветущее, яркое, даже в отсутствии макияжа, личико и становилось понятно почему столько голов оборачивалось в её сторону.
Мужчины хотели Ирис Оуэн. Женщины желали ею быть. И Катрин Кловис, черт возьми, не была исключением!
Трудно жить рядом с совершенством и не сделаться сварливой, точно старая карга.
Катрин изрядно извиняло то, что у мисс Популярное Совершенство был, ой, какой непростой характер.
Ирис считала, что, раз уж Катрин живёт приживалкой у них в доме, у неё светлые волосы и рыбий темперамент, то она должна во всём уступать ей, такой звёздной и великолепной.
Катрин же, признавая за Ирис все её многочисленные достоинства и болезненно осознавая собственные недостатки, всё-таки не сдавалась и отстаивала свои права.
Конфликт интересов достигал апогея после чего обычно следовал взрыв.
В детстве доходило до драк. Теперь обыкновенно заканчивалось ехидными пикировками.
Дядя Бертран успокаивал тётю Элис, заверяя, что как только девочки повзрослеют, это пройдёт.
Но «это» не прошло.
Глухая неприязнь, тайное соперничество с годами разгорались лишь жарче.
— Мои поздравления. Какого чувствовать себя в роли миллионерши? — не удержалась от очередной шпильки Ирис, как только представился случай.
Кузина вызывающе покачивала острой шпилькой в нескольких дюймах от голени Катрин.
Сиреневые, как фиалки, яркие глаза взирали с иронией. Одним только этим взглядом Ирис умела выразить своё отношение к Катрин: «Даже все миллионы мира не превратят тебя во что-то стоящее, серый мышонок».
— Как ты отнеслась к шикарной новости, Кати?
Губы Ирис, похожие на два изогнутых лука, вновь сложились в насмешливую улыбку:
— Дайка попробую догадаться? Наверное, ты сделала это с обречённым достоинством?
— Тебе смешно?
— А тебе нет?
Ирис строптиво тряхнула головой, отчего её тёмная грива разметалась по точёным плечикам. В отдельных прядях под солнечными лучами вспыхнули огненные красноватые искорки, словно отблески пламени.
— Тебя же не пыльном мешком из-за угла огрели — тебя озолотили. Будь я на твоём месте, я бы радовалась. Ну почему ты, Катрин? Почему? Ведь это моя мать старшая сестра. Мама, а не тётя Джоанна!
Поезд извернулся неуклюжей гусеницей, въезжая на железный мост, оглушительно грохоча колёсами.
* * *
Город был красив. Не сказочно, нереально прекрасен — просто хорош собой.
Прибудь они на пару месяцев позже, застали бы Эллинж окутанным ноябрьскими хлябями, серым и скучным, а так повезло увидеть его в ярком убранстве. Газоны и парки демонстрировали все оттенки жёлтого: от бледно-лимонового до кроваво-красного. Улицы утопали в клумбах.
Дома, преимущественно многоэтажные и фундаментальные, располагались квадратами вокруг дворов. Главные улицы сияли витринами. Отовсюду выглядывали манекены, светились зазывающие буклеты. Рекламировалось всё что угодно — от чашечки кофе до шубы из серебристого песца.
