— До меня дошло, что ты не обманывал. Я верю, что ты всесильный и омерзительный тип. Более того, я не сомневаюсь в этом ни секунды. Доволен? А теперь давай закончим на этом наше общение, и ты развлечёшься за чей-нибудь другой счёт?
— А тебе не стыдно сваливать на других неприятности?
— Не стыдно.
— Что так?
— А я вообще-то не такая уж и совестливая. Как раз наоборот, я бессовестная эгоистка, радеющая только за собственное благополучие.
— Ну, тогда ты должна понять меня, как эгоист — эгоиста. Меня не сильно волнуют твои желания, покуда у меня есть собственные. Но из нас двоих право голоса у меня, потому что я сильнее. Так что пристегнись и поехали.
— Не буду я пристёгиваться!
— Не хочешь, не пристёгивайся. В дорожном патруле пока не работаю, меня это особо не колышет. Да и штраф, если что, придёт на твою машину.
Машина, под управлением Энджела, резко сорвалась с места.
— Эй! Полегче!
Он только смеялся, перестраиваясь из одного ряда в другой таким образом, что со всех сторон визжали тормоза и неслись злые гудки.
— Какого черта ты творишь?! — кричала Ирис, хватаясь руками за переднюю панель. — Мы разобьёмся!
— Пристегнись, если боишься.
Его веселили опасность, риск, её страх.
А Ирис было нисколечко не весело.
— Сбавь скорость!
— Не люблю плестись, как беременная улитка. Для чего машине лошадиные силы, если не для того, чтобы их использовать?
На спидометре стрелка почти переползла за отметку 75 миль.
Ирис почти взмолилась:
— У моей машины лысая резина. На дороге гололедица. А я не кошка! У меня нет десяти жизней. Энджел, пожалуйста, сбавь скорость, я тебя прошу!
— Какая ты, оказывается, трусиха? — покачал он головой.
— Ты бы тоже трусил, если бы у тебя мозги не были затуманены алкоголем. Если нас остановит полиция, что я буду им говорить?
— Как вариант — помолчать, предоставив право голоса мне?
— Куда мы хоть едем?
— Сейчас увидишь.
Ирис смирилась с тем, что влиять на ситуацию не может и, откинувшись на спинку сиденья, постаралась немного расслабиться.
Сделать это было сложно. Потому что, хоть уходил от возможного столкновения Энджел виртуозно (реакция у него отменная), но пассажир рядом с таким водителем чувствовал себя смертником-камикадзе.
Со скоростью кометы пролетали за окном дома и мосты. Особенно жутко было в Офортском туннеле. С бешенной скоростью мелькали перед глазами бетонные перекрытия, мигающие лампочки, высокие бордюры.
Дорога вывела к ряду небоскрёбов. Ирис понятия не имела о том, что в Эллиндже вообще есть такие узкие высокие башни, с дерзким вызовом перстом упирающиеся прямо в небо.
Мотор стих.
— Ну что, принцесса? Как насчёт подняться повыше? Рискнёшь?
— У меня — что? Появился выбор?
— Ты можешь сделать это без моего маленького ментального воздействия, упростив нам обоим задачу.
— Зачем нам туда? Хочешь столкнуть меня вниз? Или сам спрыгнешь с моем присутствии?
Энджел рассмеялся, пожав плечами:
— Не решил ещё. Определюсь, пока будет подниматься. Пошли.
— Надеюсь, в твои садистские планы не входит подниматься на верхние этажи пешком?
— Такие подвиги даже мне не по плечу. Слишком лениво пятками ступеньки считать.
Ирис вздрогнула, ощутив прикосновение пальцев Энджела к своему локтю. Несколько секунд она смотрела на белое, прекрасное, как у ангела, лицо. И сердце падало вниз, как автомобиль, сорвавшийся с откоса.
Вниз — вниз — вниз.
Безнадёжно вниз!
— Энджел, мне правда страшно.
Ирис обхватила себя руками.
— И холодно.
— Чего ты боишься? Смерти? Действительно веришь, что смогу столкнуть тебя вниз?
— Не знаю, чего от тебя ждать. Это-то и пугает.
— Боишься? Тогда убеди меня не подниматься вверх.
— Как? — недоумённо поглядела на Энджела Ирис.
— Придумай что-нибудь.
Взгляд его выразительно скользнул по её полным губам.
— Думаешь, я кинусь тебя целовать?! После всего, что услышала сегодня?!
— Выбирай — поцелуй или бездна?
— Ты шантажируешь меня?
— Я — игрок. Мне нравится играть всем, что имею и иногда даже и тем, чего у меня нет. Ну так что? Целоваться будем? Или к чёрту на рога полезем?
— К чёрту на рога полезем.
— Вот правильный ответ истинно добродетельной девы! Ну что ж? Пошли. У черта на рогах бывает очень эротично.
Консьерж поднял голову, покосившись на распахнувшуюся настежь входную дверь, но тут же уткнулся обратно в журнал с кроссвордами, будто ничего, кроме сквозняка, не увидел.
Никто из людей, находящихся в этот момент в вестибюле коридора не глядел в их сторону.
С учётом завораживающей внешности обоих факт необъяснимой ничем, кроме очередного ментального трюка.
Ирис потянулась было к кому-то из людей, справедливо полагая, что её прикосновение развеет морок, но Энджел перехватил её руку, подтвердив правильность её догадки — его воздействие можно разрушить или нейтрализовать.
— Ай-яй-яй! Даже и не думай.
С этими словами он толкнул её в зеркальное нутро не вовремя подоспевшего лифта.
— Энджел, не надо! — рванулась Ирис, попав в капкан его безжалостных рук и безнадёжно насмешливых глаз.
— Да ладно тебе, Фиалка?
— Не надо, Кинг! Ты уже достаточно меня проучил! Я же сразу сказала, что готова принести извинения? К чему всё это?
— Да что ты заладила одно и тоже? Не пытаюсь я тебя проучить! Никогда не испытывал тяги к преподавательской деятельности.
Двери лифта беззвучно разъехались, открывая длинный коридор гостиничного типа, с множеством квартир и ковровой дорожкой на полу.
Ирис нервно уцепилась за ручку в стене лифта.
— Я не пойду!
Энджел закатил глаза и, схватив за локоть, с лёгкостью выволок из лифта.
— Пусти меня! Куда ты меня тащишь?
— К себе гости.
— У тебя весьма странная манера приглашать гостей, — сообщила она.
Энджел силой затащил её в комнаты.
— Заходи, раздевайся. Будь как дома. Налить чего-нибудь?
— Кофе, — неожиданно успокоилась Ирис.
— Кофе у меня только по утрам. Для тех, кто согласился остаться на ночь. Что скажешь на счёт мартини?
