— Я за рулём.
— Какие мы правильные! — с издёвкой протянул Энджел.
— Ну, вообще-то не всем везёт быть такими живучими, как ты. Если я врежусь во что-нибудь твердое, от меня останется одно мокрое место. Осознание этого простого факта мотивирует оставаться трезвым.
— Ну, не хочешь — как хочешь. А я выпью. За жизнь, интересную и разнообразную!
Квартира была роскошной, но не уютной. Словно павильон для съёмок. рассчитанной больше на чужой взгляд, чем на комфорт и удобство. Угнетала чёрно-белая гамма. Словно на шахматной доске стоишь в чёрно-белую клетку.
— Хай-тэк?
— Не нравится?
— Ну почему же? Стильно. Уборкой сам занимаешься? Или сестричка помогает?
— Вроде умная девушка, а так не смешно шутишь. Тебе повезло, что Сандра не слышит твоих предположений.
Энджел присел на низкий белый диван, пригласительным жестом похлопав рядом с собой.
«Я не собака», — хотелось зарычать в ответ Ирис.
Но она не стала искушать судьбу. Присела, но только в кресло, а не на диван.
Энджел сидел, развалившись как пресыщенный жизнью падишах перед наложницами. То ли лениво, то ли задумчиво вертя в длинной узкой ладони бокал с красным вином.
— Ну, что будем делать, Фиалка? Я могу попытаться тебя соблазнить. Или изнасиловать.
— А другие варианты есть?
Он поднял глаза, глядя снизу-вверх, как хищный зверь, готовящийся к прыжку:
— А какие ещё варианты могут быть между мужчиной и женщиной? Рано или поздно всё сводится к одному.
— Так банально?
— Зависит от процесса.
— Я не готова ни к какому процессу. Особенно — с тобой.
Ирис снова начала злиться.
— Ну, чего ты ждёшь? — насмешливо протянула она. — Давай, насилуй.
— А ты куда-то торопишься? Я ещё вино не допил.
— Игра затягивается. Мне становится скучно.
— Ты меня провоцируешь?
Он поднялся на ноги легко, одним движением.
Ирис тоже вскочила, попятившись, выставляя в защитном жесте руку:
— Не подходи ко мне!
Его пальцы, сомкнулись на пальцах Ирис.
Крутанув девушку, словно в танце, Энджел подтянул её к себе, обнимая со спины, прижимая.
— Как мелодраматично! Есть женщины, которые из всего готовы устроить трагедию или фарс. Почему-то в первый момент я подумал, что ты другая. Я вообще плохо разбираюсь в характере женщин. Одних — переоцениваю, других — наоборот, недооцениваю.
— А ты не пытался перестать вешать ценники? — огрызнулась Ирис.
— Все вешают ценники. Куда уж без них? Но тебе бояться нечего.
Горячие ладони Энджела скользнули по талии Ирис, вновь вертанув её на месте.
Теперь они стояли лицом к лицу.
Он склонил голову к плечу, глядя на неё задумчиво, словно взвешивая про себя что-то.
— Ты мне нравишься такая, какая есть. Со всей твоей злостью, самомнением и самоуверенностью. В тебе есть огонь. А для ночных мотыльков это так привлекательно.
У Ирис занялось дыхание, когда его руки крепко, почти до хруста в костях, сжались вокруг неё в кольцо. Ей было тесно и душно в этих объятиях, как кролику в сомкнувшемся кольцом теле удава. И в тоже время ей не хотелось, чтобы он её отпускал.
Тело наслаждалось его прикосновениями, едва уловимым запахом одеколона и теплом.
— Ты можешь противиться, если хочешь. Так будет даже интереснее. Ты всё равно будешь моей. И в глубине души, я знаю, ты этого хочешь.
Когда Ирис смотрела в глаза Энджелу, у неё возникало чувство, будто она стоит на краю пропасти, отчаянно балансируя из последних сил.
В глубине души зная, что всё-таки упадёт. Она постаралась спрятаться от того, что должно было вот-вот произойти, выставляя между собой и Энджелом хрупкую стену из ничего не значащих слов.
— Ты здесь живёшь? — поинтересовалась Ирис, стараясь, чтобы голос звучал как можно небрежнее и естественнее.
В чёрно-белой цветовой гамме интерьера ей мерещились японские мотивы. Общий свет заменяло приглушённое сияние множества подсветок, создающих подчёркнуто-интимную атмосферу.
— Нет, живу я не здесь. Сюда захожу лишь изредка, когда нахожу в приятную компанию. Так и будешь стоять посреди комнаты столбом? Садись уже, расслабься.
— Можно мне содовой?
— Содовой нет. Только алкоголь. Зато на любой вкус.
— Ну, если только алкоголь?.. Тогда градусом что-нибудь поменьше, а на вкус — послаще.
— Ожидаемый выбор.
Сбросив пиджак, ослабив галстук и закатив рукава, Энджел подошёл к барной стойке, расположенной на возвышающемся над остальным уровнем пола, подиуме.
Взгляд Ирис задержался на твёрдых и узких запястьях, уверенно колдующих над шейкером. На них поблескивали дорогие часы, где цифры были отмечены сверкающими алмазами. Насколько она могла судить — настоящими.
— Будешь делать коктейль? — спросила она об очевидном.
— Дамы любят коктейли.
— Ты, гляжу, их большой знаток?
— Коктейли или дам имеешь в виду? Ответ, кстати, будет «да» в обоих случаях. Ты какую музыку любишь? — поинтересовался Энджел, не переставая колдовать над высокими фужерами.
— Любую. Лишь бы звучала не слишком громко и навязчиво.
Ирис принялась с любопытством озираться по сторонам. Её внимание привлёк огромный белый рояль.
— Ух ты? — подняв крышку, она пробежалась пальцами по косточкам клавиш.
Звук был объёмным, чувственным, ласкающий слух.
— Ты играешь?
— Иногда. Под настроение.
— Позволишь послушать?
— Да на здоровье. Когда настроение будет.
Перехватив её обиженный взгляд, Энджел рассмеялся.
— Сыграю, если хочешь. Мне не жалко.
— Никогда бы не подумала, что у тебя талант музыканта.
— Почему?
— Ну… ты как-то не ассоциируешься с музыкантами. Если только с рокерами-металлистами. А тут вдруг — рояль?..
На сей раз смех Энджела звучал более живо и искренне.
— Интересно, почему ты всё-таки отнесла меня к рокерам-металлистам? Что в моём внешнем виде вызвало подобную ассоциацию? Я люблю кашемировое пальто, классические костюмы-тройки с галстуками, мягкие свитера. Всё это естественно дополнить свечами и классическим ноктюрном? Разве нет?
Не переставая улыбаться, Энджел подхватил поднос с готовыми коктейлями откровенно жутковатого, ярко-голубого цвета, украшенные зонтиками в тон, и поставил его на крышку рояля.
