— Не всегда. Если секс со мной противоречит их религиозным или нравственным ценностям я, обычно, не настаиваю. К чему портить хорошие отношения из-за пустяков?
— С твоей железной логикой ведь и ведь не поспоришь.
— Ты, вроде как, собирался мне о братце что-то такое, клубничное рассказать?
— Угу, — угрюмо кивнул Ливина. — Ваниль в шоколаде.
— Заинтриговал. Я весь обратился вслух.
Ливиан улыбнулся:
— С тобой сложно говорить серьёзно.
Улыбка делала его сумрачное лицо красивым. Возможно потому, что смягчала резкие, хищные черты.
— Глупо доверять едва знакомому человеку сокровенные вещи.
— А ты попробуй, — предложил я. — К тому же ведь не смотря на «едва» знакомы-то мы очень близко. К тому же не пытайся убедить меня, что в жизни не делал глупостей* Одной больше, одной меньше? Уверен, это не самая роковая. Не хочешь говорить подробностей? Не надо. Можно сразу перейти к сути дела, минуя откровенности.
Я спросил Ливиана прямо:
— Твоему брату нужна моя кровь?
Маска окончательно слетела с лица Ливиана.
Большинство людей надевают маски чтобы скрыть свои слабости. У Ливиана была маска наоборот. Он притворялся более человечным, уязвимым и ранимым, чем являлся на самом деле. Под улыбками и притворной мягкостью таился каменный лик истукана. Даже не по себе от него как-то.
Перехватив мой взгляд, он поспешно вновь спрятался, как улитка в раковину — черты и взгляд мгновенно смягчились.
— Ты прав, — не стал отпираться он. — Я был бы благодарен за помощь, если ты согласишься её оказать.
— Я, конечно же, не откажу, но… ты сам ведь уже пробовал, да?
— Артуру нужно много крови. Моей ему уже не хватает.
— А твой отец? Энджел? Ты пойми правильно, я не отказываюсь — просто не понимаю.
— Попробую объяснить. Хотя всё непросто.
— В нашей семье никогда ничего не бывает просто.
— Ваша семья не имеет к нам никакого отношения.
— Вот тут ты ошибаешься. Под разными фамилиями, в разные времена мы все равно остаёмся самими собой. Я это теперь точно знаю. Но потрачено как-то слишком много слов. Давай уже короче? Выкладывай, что случилось с твоим братом.
К этому моменту нашего разговора мы сидели в дорогом, словно с рекламного ролика, автомобиле Ливиана.
Вещи многое могут рассказать о своём хозяине.
Автомобиль Ливиана был баснословно дорогим и хрустально чистым. Больше никакой информации в себе не содержал. Даже сказать, как долго он находится на службе у своего владельца не получится — выглядел так, словно вчера с конвейера сошёл. Никаких лишних вещей, украшений, предметов — ничего, что носило бы оттенок индивидуальности.
Безлико. Энергетика не чувствуется от слова «совсем».
— Прежде чем говорить об Артуре, задам тебе ещё один вопрос: что ты думаешь об Энджеле? — спросил Ливиан.
— Я должен о нём что-то думать?
Поймав ледяной взгляд Ливиана, я развёл руками.
— Ладно. Твоя игра — твои правила. Ну, что сказать об Энджеле? Со своей младшей сестрёнкой, будь у меня такая, я бы этого парня точно не стал знакомить. И от своей жены постарался бы держать его подальше. Словом, по моему мнению, Энджел соблазнителен, обольстителен и абсолютно бессовестен.
Ливиан криво усмехнулся:
— Будь у тебя младший брат, я бы его знакомить с Энджелом тоже не рекомендовал.
Дальнейших слов можно было бы уже не тратить. Ливиан сказал достаточно, чтобы всё понять. По крайней мере кое-какие догадки у меня уже складывались. Склонен полагать, что верные.
— Между твоими братьями интрижка? — не сдержавшись, фыркнул я, сам не знаю, презрительно или насмешливо. — Почему меня это не удивляет? Ваш отец не то, чтобы старался привить вам правильные нравственные ориентиры. Если он сам спит с вами, почему его должно напрягать, что между собой вы делаете абсолютно то же самое?
— А с чего ты взял, что моего отца это вообще хоть как-то напрягает? — удивился Ливиан. — Да не в малейшей степени. И напрягать вообще-то не может. О существовании Артура он не знает. Вернее, он не знает о том, что Артур его сын.
— Как так? — удивился я.
— Когда Артур родился, Виола уговорила Брэдли забрать ребёнка к себе, а отцу сказала, что тот родился мертвым.
— Рэй поверил в эту ересь?
— Почему ересь?
— У Элленджайтов дети, особенно мальчики, мертвыми не рождаются.
— Рэю на тот момент было плевать, кто у неё там родился, мальчик ли, девочка? Он периодически почти полностью теряет человеческий облик. Потом собирает себя по частям и становится… ну, почти (или сравнительно) нормальным. В хорошие периоды бывает весьма обаятельной личностью: умён, храбр, остроумен, красив, как бог. К нему легко проникнуться симпатией и даже куда более глубоким чувством.
Когда захочет, отец умеет держать своих демонов на поводке. Какое-то время. Но когда срывается, превращается в настоящее исчадие ада.
— Я видел.
— Ты ничего не видел, — с обречённостью и тоской проговорил Ливиан. — И дай бог тебе никогда этого не видеть, — тряхнул он головой, словно стараясь избавиться от мучительных воспоминаний.
— Ты рассказывал об Артуре.
— Да. Я помню. Ну так вот, Брэдли охотно взялся помочь Виоле. У него с Рэем тогда были хорошие отношения. Ну, настолько, насколько это вообще с Рэем возможно. Отец был ему обязан. Как позже выяснялось — обязан из-за меня.
— Как это? — удивился я.
— Рэй никогда не говорил мне, кто моя мать. Но знаю совершенно точно — это не Виола. И ещё знаю, что к ней он относился иначе, чем к матери остальных своих детей.
— Почему ты так думаешь?
— Потому что, в отличие от Энджела, со мной отец никогда не спал.
Ну и ответ! Я даже растерялся, не зная, что сказать.
— Думаешь, что твоя мать настолько влиятельна, что Рэй боялся последствий их отношений?
Ливиан невесело рассмеялся:
— Боялся последствий? Это Рэй-то? Не уверен, что его в принципе возможно чем-то испугать. Нет. Он как-то говорил мне, что любил мою мать. Рассказывал, как, узнав о связи с его сестрой-близнецом, она отказалась от него. Не исключено, что он после этого её убил. С Рэя станется. Он же сумасшедший, — с тоской закончил он.
Повисла гнетущая тишина.
Голос Ливиана звучал так спокойно, будто ему не было дела до прошлого. Но сильно сомневаюсь, что это действительно так.
— Это твоя история. Но Виола-то с какой стати отдала своего ребёнка чужому человеку?
— Чужому, своему… да тут чёрт хромой лучше, чем родной отец. Она хотела защитить Артура и защищала, как могла.
