— А как же память? Как же дети? — возразила Катрин.
— Ты когда-нибудь хоронила близких людей? Знаешь, как долго помнят умерших? Я много похорон пережила. Скажу тебе по собственному опыту: с глаз долой — из сердца вон. Нет никакой памяти. А если нет бога, рая и ада, то нет смысла и в нашей жизни. Никогда не понимала, как можно жить без веры в бессмертие души.
— А я не могу понять, как можно верить в то, чему так и не нашлось ни одного доказательства.
— Разве моё существование, существование Альберта, мои способности и силы ты доказательством считать отказываешься?
— Я никогда по-настоящему не думала о столь отвлечённых материях.
Скрестила Катрин руки на груди, с вызовом глядя на соперницу:
— А ты действительно считаешь себя пра-пра-правнучкой Люцифера? — насмешливо протянула Катрин.
— А ты действительно считаешь, что нет ничего особенного в том, чтобы родиться в эпоху кринолинов и дожить до твоих дней, да ещё остаться твоей ровесницей?
— Возможно, это наука. В конце концов, у Элленджайтов столько денег, что им по плечу самые перспективные открытия. Мне проще поверить в научный прогресс, чем в силу заклинаний.
— Как не называй вещи, суть-то их от этого не меняется. Мы, Элленджайты, не люди. Никогда ими не были и не будем, потому что наполовину принадлежим другим силам и мирам. Ты упрямо пытаешься закрыть на это глаза, сунуть голову в песок, словно страус. Игнорируешь факты.
— Какие факты?
— Ты одна из нас, Катрин, нравится тебе это или нет. Ты последний прямой представитель. И тебе придётся принять наследство во всём его величии — и в блеске, и в проклятии. А одной из частей нашего наследства являются близкородственные браки. От этого тебе не уйти. Ты не сможешь сбежать от Альберта — это твоя судьба. Ты ведь уже успела полюбить его, не так ли? Так что дать новому ростку на нашем древе тебе не будет трудно.
— Любовь — это свет и радость. А я не чувствую себя рядом Альбертом счастливой.
— Ты не будешь чувствовать себя счастливой ни с ним, ни без него. Падшим, детям Тьмы, любовь слепит глаза, жжёт душу. Большинство Элленджайтов раньше понимали своей сути. Не знали, откуда проистекали наши метания, боль, странное поведение. Мне удалось докопаться до сути. Всё встало на свои места. Но цена, что пришлось заплатить, оказалась невероятно высокой. Я потеряла всех, кого любила.
— Ты собственноручное сожгла свою семью, а теперь смеешь стоять тут и плакаться?
— Бог мой! Я же не сумасшедшая? Зачем, по-твоему, я бы стала уничтожать собственный род?
— Разве не ты виновата в том, что случилось с ними? В том пожаре?
— Я не знала, на что подписываюсь. Не понимала, на что иду. Сделка с дьяволом имеет свои минусы (и, по секрету, они огромны). Мне не сказали, что случится. Поэтому я, в итоге, потеряла больше, чем приобрела. И самая большая моя мечта с того страшного дня, когда я единственная выжила в том адском пожаре, была — всё исправить. Увидеть Элленджайтов в былой славе. Я хочу, чтобы наш род возродился. И только ты можешь мне в этом помочь.
— Почему бы тебе самой не заняться этим? — саркастично фыркнула Катрин.
Синтия смерила её долгим взглядом:
— Потому что у меня не может быть детей.
Катрин не знала, что на это ответить. Выражать ложного сочувствия не хотелось.
— Что ты хочешь, чтобы я сейчас сделала? Если предложиь поехать с тобой — даже и не надейся. Я этого не сделаю. Прошлого раза мне вполне хватило.
— Для того, чтобы расправиться с тобой, мне вовсе не обязательно куда-то тебя вести. Достаточно сделать так, — Синтия взмахнула рукой и горло Катрин словно сдавил невидимым обручем.
Словно вытащенная из воды рыба Катрин хватала ртом воздух, а он не вливался в лёгкие. Его словно не было, как если бы вокруг образовался вакуум.
Несколько ужасных секунд она задыхалась, а потом невидимая удавка расплелась и всё стало, как обычно.
— Теперь ты знаешь, что испытывают люди при приступе астмы, — засмеялась Синтия.
— Ах ты гадина, — сдавлено прорычала Катрин, держась рукой за горло.
— Мне понятна суть твоего возмущения. Ты можешь мне не верить, но на самом деле я очень добра к тебе. Это лишь показательное выступление. Просто хочу, чтобы ты усвоила простейший урок — я могла бы убить тебя в любой момент незаметно для всех. Ты и сама бы не догадалась, что это моих рук дело. Никто, кроме одного единственного человека ничего бы не понял.
— Никто, кроме Альберта? — подняла на неё глаза Катрин.
— Весьма существенное для меня «кроме». На самом деле только он один имеет значение.
— И для меня — тоже, — с вызовом вскинула подбородок Катрин. — Зачем ты пришла? Торжествовать? Разнюхивать? Издеваться? С какой целью демонстрируешь свои возможности?
Кем бы ты не была, пойми, мне всё равно. Мне безразличны твои устремления, твои интересы, твои страдания — ты сама. Пережила ли ты столетия, встречалась ли с Люцифером или нет — для меня нет разницы. Единственное, что имеет значение, так это то, что ты стоишь между мной и Альбертом. И между мной и тобой не может быть ни примирения, ни понимания. Ты веками отравляла его душу и планируешь заняться этим дальше? В том, что случилось с ним в прошлом твоя, и только твоя вина, целиком и полностью. Оставь его в покое хоть теперь, слышишь?
— Слышу, — с леденящим спокойствием отозвалась Синтия. — Я понимаю тебя. Гораздо лучше, чем ты меня. Или Альберта. Маленькая глупая девочка в мире больших, злых монстров. Бедняжка! Ты, как и все хорошие девочки, должно быть, веришь, что рано или поздно добро всегда побеждает зло? И, поскольку добро это ты, а зло — это я, мой конец, наверное, в твоих глазах уже предрешён?
В чём-то ты, безусловно, права. Но совсем не так, как тебе представляется. Добро не может победить зло, иначе последнее давно бы скончалось в судорогах. Только глупцы представляются себя Дон-Кихотами. На мой взгляд Дон-Кихот и есть дурак, причём самого скучного пошиба — глупец и зануда.
Истинное добро никогда не сражается со злом — оно просто старается с ним не пересекаться. Белые крылья, знаешь ли, так быстро пылятся? А в христианском догмате о непротивлении злу насилием куда больше истины, чем ты способна вообразить. Кто пойдёт убивать дракона рано или поздно сам станет драконом. Тут уж ничего не поделать.
Зло никогда не бывает наказано добром. Зло всегда наказывается ещё большим злом. Так чернота гасит любой свет, а пустоту невозможно заполнить — рано или поздно растворишься в ней.
Хочешь оставаться белой и пушистой? Не связывайся со мной, девочка. Благослови бога, в которого ты не веришь, что у меня есть свои причины быть к тебе благосклонной.
— Ты…
— Просто закрой рот, одень пальто и иди за мной.
— Куда?
