— Ну, болью меня не испугать. Тебе ли этого не знать, дорогая? И смерть, по-большому счёту меня давно уже не пугает.
— Ты ничего не боишься и никого не любишь. Ты считаешь себя неуязвимым. Но бессмертных нет, Рэй. Думаю, именно это нам предстоит сегодня узнать.
Линда готова была поручиться, что в голосе Серены сейчас звучали паника, страх и боль. Судя по всему, для неё мучительно и страшно было осознавать неизбежность того, что должно было вот-вот произойти.
— Я опасаюсь других истин, Серена. Каждый с того момента как осознаёт жизнь понимает, что смертен; что бесконечен только круг, а жизнь, в лучшем случае прямая, но, что скорее всего, лишь отрезок.
Куда страшнее однажды узнать, что в мире постоянно изменяющихся величин и понятий, ты можешь сделаться константой — чем-то постоянным и неизменным. Даже крыс берёт крысиный яд. Даже на тараканов и клопов есть свои инсектициды. Так неужели же я хуже? — засмеялся Рэй.
В тёмно-синих глазах словно замерцали искры.
— Если я умру, Серена, ты по-прежнему будешь говорить обо мне, как о чудовище или наконец-то, наедине сама с собой, когда никто не сможет тебя слышать, однажды скажешь сама себе: «Он не чудовище. Просто так получилось»?
Поймав взгляд Линды Рэй в очередной раз усмехнулся.
— Если бы вы спросили меня, я бы сказала, что взбесившуюся собаку всегда лучше пристрелить. Даже если она не во всём виновата и несчастна, она всё равно заразна и опасна. Да и для неё жизнь уже не исполнена той первозданной радостью, так что…
— Немилосердный подход к жизни, мисс Филт, — небрежно бросил он ей.
— Немилосердный. Но согласитесь, практичный.
— Вы до зубовного скрежета разумная особа. Самой не скучно?
— Нет. Особенно когда вспомню, до чего способна довести некоторых артистичность их натуры.
Голос Линды звучал уверенно и спокойно в то время как руки дрожали и эту дрожь никак не удавалось унять. Конечно, это был всего лишь эффект от неправильно падающего света, или, не исключено, у неё просто двоилось в глазах, но создавалось впечатление, будто вокруг его тёмной головы горел багровый нимб.
А небо за окном походило на молоко. Оно не было синим или чёрным — оно было невыразительно-серым.
— Ты тоже будешь помнить меня, Линда Филт, — медленно ронял слова Рэй, словно медленно смакуя каждое слово. — Я стану для тебя одним из тех воспоминаний, о которых больше всего хочешь забыть, но не получается.
Ленивый голос удивительно шёл к этому точёному, безжалостному лицу.
— Думаете, что если этот яд подействует, вы обе выйдите победителями? Но кому как ни тебе, Серена, знать, что победить меня в равном бою невозможно. Слишком хорошо я научился владеть любым видом оружия, слишком хорошо умею предугадывать любой шаг противника и действовать на опережение.
— Ты прав. Мне это отлично известно. Именно поэтому я решила прибегнуть к яду. Равный бой с тобой невозможен.
— Ага. И именно потому ровно столько, сколько я тебя знаю, ты бьёшь в спину. Правда, каждый раз промахиваешься, но не перестаёшь пытаться.
— На этот раз промашек не будет. Ты уже покойник.
— Даже если я не доживу до вечера, это не делает меня менее опасным. И, возможно, конец этой истории будет не совсем таким, как тебе представляется, Серена. Уж вас, мисс Филт, это касается определённо точно. Вы не понимаете, пока, по счастью, значение моих слов. Но, увы, понять вам придётся. К счастью — вряд ли.
— Я действительно не понимаю.
— Мы вернёмся к этому чуть позже. А пока я хочу немного вспомнить прошлое с моей дорогой Сереной. Скажи, тебя греет мысль о том, что Виолы с нами сейчас нет?
— Мне это безразлично, — прозвучало в ответ.
— Думаю, ты лукавишь.
Линде показалось, что Серена вздрогнула под синим взглядом Рэя, обращённым к ней.
— Хотя «лукавишь» слишком громко сказано.
Видимо, яд уже начинал действовать. Глаза, в которых как прежде плескались злые искры, обвело голубой тенью. Бледность стала заметной и уже бросалась в глаза. Хотя, возможно, это было только воображение Линды. Кроме воображаемой бледности почти ничего не указывало на дурное самочувствие Кинга — чёрные волосы небрежно растрепались вокруг точёного лица, взгляд был спокойным и равнодушным.
— Ты всегда хотела получить меня в своё безраздельное пользование. И вот он я, почти весь твой, — припечатал он, заложив ногу за ногу. — Настолько, насколько я могу принадлежать одному человеку, конечно.
Серена с виду осталась невозмутимой. Ни язвительные усмешки Рэя Кинга, ни его жёсткие слова её словно бы и не затрагивали. Но в тот момент, когда рука Рэя вдруг судорожно сжалась на подлокотнике кресла, невозмутимость её как рукой сняло.
Бледные пальцы Рэя Кинга рефлекторно схватились за ворот рубашки, рванув за края, словно ему внезапно стало нечем дышать. Потом медленно Рэй откинулся на спинку кресла, в котором сидел. Кинг сидел удивительно прямо. На губах выступила кровь, тёмной струйкой закапав вниз.
Глаза его медленно светлели, будто выцветая. Так замерзает вода, превращаясь в лёд. Дыхание словно трепетало около губ, не желая наполнять лёгкие, оно сделалось поверхностным и неровным.
— Думаю, мисс Филт, самое время сообщить вам приятную новость. Потому что, чем чёрт не шутит, вдруг и в самом деле не успеваю вас порадовать?
— Нужно полагать насчёт «порадовать» это сейчас, разумеется, был сарказм? — уточнила Линда.
— Разумеется, — менторским тоном прозвучало в ответ.
Кинг в очередной раз улыбнулся лишь уголками, самыми краешками губ. Ледяного взгляда улыбка не коснулась.
— Для Серены само свершение ею задуманного станет достаточным наказанием, дополнительных мер не понадобится. А вот насчёт вас мне пришлось подумать. К тому же была у меня идея использовать вас в своей игре, заставив исполнять нужную роль. Вашей милой младшей сестре отводилась роль заложника, обеспечивающего вашу покорность.
Линда задержала дыхание, задержав взгляд на умирающем:
— Что вы такое пытаетесь мне сказать?
— Пытаюсь? Мне казалось, что я говорю достаточно внятно. Ну да ладно, не буду спорить.
Невозможно было не заметить, что Кингу стоит больших усилий сохранение его небрежного, насмешливого тона. У Линды создавалось впечатление, что он рухнет на пол в любой момент.
Но после сделанного заявление её это не волновало ни в малейшей степени. Пусть сдохнет хоть три раза подряд в тяжелейших муках. От неё он сочувствия не дождётся.
— Где Мередит?
Медленно склонившись над ручкой кресло, Кинг сплюнул на пол. При виде кровавого ошмётка Линду слегка затошнило. Но не время было предаваться слабостям.
— Где моя сестра? — повысила она голос.
