Очередная улыбка, не имеющая никакого отношения к радости, осветила совершенное лицо Кинга.
— Честно? Не знаю. Я велел сыну увезти её из города, но не уточнял, куда, собственно, он намерен направиться.
Кинг сощурился. На этот раз он казался усталым. Кожа его словно светилась.
— Так что можно с уверенностью сказать, что со своей младшей сестричкой ты увидишься очень, очень нескоро, маленькая леди, пытающаяся выглядеть железной. А когда увидишься, возможно, между вами не будет былого взаимопонимания. Вполне вероятно, что у неё появятся новые связи, благодаря которым её мир не будет таким двухмерным, чёрно-белым, как твой. Считай, что это мой подарок семье друга на прощание.
— Очень надеюсь на то, что это действительно так. Чтобы ты сейчас не говорил, я найду способ всё исправить. Тебе не удастся разрушить мою душу!
— Ну, к такому драматическому исходу я вовсе и не стремлюсь. Мне достаточно просто лишить тебя душевного равновесия. Не надейся стать исключением, девочка. Связь, которой я удерживаю людей, заставляя их мне подчиняться, неправильна, часто противоестественна, но абсолютно действенна. Даже когда меня не будет, отпечаток моей личности останется на тебе до самой твоей смерти.
— Ты привязываешь к себе людей арканом низких желаний и подавляешь их волю страхом. Но если ты действительно умираешь, я не вижу причины тебя бояться. Я не увязла ни в чём из того, чем ты любишь окружать людей. С твоей смертью всё исчезнет.
— Для тебя — да. Но не для твоей сестры. Ни одной из вас не под силу меня бесследно уничтожить. Даже если этот яд и подействует. Даже понимание моей низменной сущности не отменяет твоей любви ко мне, Серена. Ведь ты по-прежнему хочешь меня обнять, несмотря на то, что руки мои вымазаны в крови невинных жертв.
Линда почувствовала, как в воздухе разливается холод. Так бывает, когда описывают приближение призраков. Она не могла отделаться от явственного ощущения, будто кожа её покрывает инеем. На неё словно веяло холодом вскрытых могил. Сердце стало стучать неровно, с перебоями.
Судя по выражению лица Серены та тоже что-то ощутила.
Изо рта Кинга снова потекла кровь. Он дёрнулся, а потом постарался вытереть кровавые сгустки, размазывая их по губам, отчего его лицо сделалось похожим на какую-то жуткую маску.
А потом протянул дрожащую от напряжения руку к Серене, стоявшей достаточно близко, чтобы Кинг мог до неё дотянуться и медленно провёл по её щеке, оставляя на коже молодой женщина кровавый след.
Лицо Серены посерело, краски словно сошли с него.
Кинга скручивало в новых приступах кашля и судорогах боли. На его руках и рубашке появлялось всё больше кровавых пятен.
А потом Линда ощутила боль. Страшную боль. Она понимала, что боль это не её — чужая. Но почему же так больно? Что за странное ощущение, будто эхо или отголосок? Это неприятно дезориентировало.
Ощущение всё никак не уходило, мешая сосредоточиться.
Кинг скользнул с кресла на пол. Руки его судорожно сжимались и разжимались в судорожном припадке. Он ещё дышал, слабо и прерывисто. На губах пузырилась чёрная кровь, вытекая словно бы толчками.
«Неужели он всё-таки умрёт? И мы все будет свободны?», — пронеслась шальная мысль у Линды.
Казалось, кровь сочится из всего тело бьющегося в немыслимой агонии. И прямо в этой луже, не беспокоясь о сохранности своего костюма сидела Серена и плакала навзрыд.
Логики во всём это не было никакой. Ведь именно к этому они и стремились? Именно это и было всеобщим благом. Так к чему скорбеть?
Сама Линда не испытывала вообще никаких чувств. Отрешённая и холодная, она смотрела на неподвижное тело.
Ярко-синие глаза Рэя Кинга словно подёрнулись дымкой, медленно стекленея.
Невообразимо и немыслимо, но кажется средство госпожи Элленджайт подействовало безотказно. Враг был мёртв.
Только отчего вместо торжества душу заполняет непонятная чёрная тоска? Отчего хочется по примеру Серены просто опуститься рядом на пол и разрыдаться?
ГЛАВА 13
Альберт. Семья
Сказать, что всё складывалось ни к чёрту — ничего не сказать. Услышав первоначальное заявление Линды, я не поверил своим ушам. Кинг не мог умереть!
— Я же сказала, что решу эту проблему, — самодовольно задрала нос сестрица.
А мне захотелось её придушить. Прямо-таки чесались руки.
— Что ты творишь? — прошипел я.
В то, что озвученное ею может быть правдой я верить отказывался.
— Совсем с катушек съехала? Зачем ты влезаешь в мои отношения с Катрин? Зачем навязываешь мне поступки, в которых я вовсе не уверен. Да ещё и эта твоя последняя выходка? Немедленно объясни, что всё это значит!
— Кинг перешёл намеченную мной черту, и я его наказала.
— Кинг слишком умён, чтобы позволить тебе себя наказать.
Я действительно в это верил.
В прошлую мою жизнь Синтия отличалась змеиной хитростью, а вот насчёт ума вопрос спорный. Поступки её всегда диктовались сиюминутным желанием или капризом, наитием и никогда не имели под собой чёткого плана.
Саму себя она может мнить хоть Макиавелли, но натуру не изменишь. Она такой была — такой и останется.
— Кинг слишком самоуверен. Он не верил в мою способность его уничтожить.
— Никогда не думал, что хоть в одном из вопросов способен сойтись во мнении с Кингом, но — тут я с ним солидарен.
— Это я создала его! Забыл? Я знаю его организм, как часовщик часы. И я никому и никогда не позволю тебе навредить. Я предупреждала его.
— Линда рассказала, что он просто взял и выпил яд, что ему дали.
— Ну и кто теперь из нас двоих самовлюблённый дурак? — засмеялась Синтия.
— Пальма первенства у него, — вынужден был я согласиться. — Но отчего-то мне плохо верится в такую овечью покорность такого волчары, как Кинг.
— Потому что ты не так хорошо знаешь его, как я, — пожала плечами Синтия. — Ты не знаешь о его противостоянии с Сиреной Сангрэ, длящейся годами. Вот никогда не понимала, по каким признакам у вас, мужчин, начинается ничем не объяснимая и не обоснованная Большая Любовь. Я вижу в этой испанке лишь яркую падальщицу, не останавливающуюся ни перед чем, чтобы достичь своей цели.
— Практически собственное отражение. Не? — фыркнул я презрительно.
— Возможно, Рэй пытался что-то доказать ей. А может быть ему просто осточертело жить. Если бы я была им, меня бы тоже от себя тошнило.
— За себя отвечай. Ты тоже не сахар, — огрызнулся я.
— Куда ты собираешься?
— А как ты думаешь? — обозлился я. — Мне нужно поехать к Линде и прибрать за тобой. У тебя появилась отвратительная привычка оставлять после себя труппы. Потом нужно будет найти Мередит.
