Свет освещал только середину огромной комнаты, углы продолжали утопать в темноте. Легко представить, как там кто-то прятался – кто-то, похожий на упомянутых Мередит зловещих мертвецов или разлагающихся зомби. Да и запах тут соответствующий: пыль, прогорклое машинное масло, какое-то сгнившие тряпьё.
Если существуют в мире злые духи, соседствующие с человеком, они непременно должны жить здесь.
Когда Артур был ребёнком, он ужасно боялся этого места. Сейчас самому смешно! Тогда же его страх ужасно веселил Ливиана, в связи с чем старший брат никогда не пропускал случая поиздеваться над младшим.
Сам-то Ливиан с детства был бесстрашным сукиным сыном, свято уверенным в собственной правоте, силе и исключительности. Всегда бесчувственный, как полено или камень, считающийся только со своими собственными желаниями. Лишённый воображения напрочь.
Ливиану был неведом страх перед ночью, тёмными углами, неизвестностью. Артур с детства одновременно восхищался им за это и мучительно ему завидовал, желая во всём на Ливиана походить и не находя для этого сил.
Они были слишком разными, как вода и огонь, небо и земля. И с годами пропасть между братьями лишь ширилась. Сегодня ни один из них уже не силился понять другого.
Сверху раздался звук шагов. Затем звук, свидетельствующий о падении какого-то предмета.
Артур поднял голову, со злостью подумав, что сейчас придётся подниматься и опять что-то улаживать.
Там, где присутствуют женщины, никогда не бывает покоя. Ну неужели так трудно сообразить самой, что дверь заперта, машина – заперта, и связи – нет? Ну, не сумасшедший же он, в самом деле, притащить её сюда, чтобы дать возможность легко удрать?
Интуиция Артура не подвела. Мередит действительно пыталась открыть замок, и была так увлечена этим действием, что не заметила, как он уже битых десять минут наблюдает за ней.
– Взломщик из тебя неважный, – поделился Артур результатом своих наблюдений.
Он сел на стул, забросил ноги на второй, вытягивая их и позволил векам, наконец, опуститься.
Если бы только можно было уснуть или потерять сознание? Прибегать к наркотикам, как к крайнему средству, ему пока не хотелось. Боль-то они заглушат, но заставят потерять контроль над разумом. А этого допустить нельзя.
Наверное, работающие на полную мощь тепловые радиаторы уже давали о себе знать? Артур почувствовал, как начали гореть скулы.
– С тобой всё в порядке?
Мередит, отойдя от двери, с тревогой теперь разглядывала его самого.
– Из сочувствия спрашиваешь? Или из расчёта?
– Пока сама не решила.
Интересно, если она всё-таки сбежит, что с ним сделает Рэй? До чего доведёт его богатая фантазия? Чем Артура можно испугать? Близких нет, пытки сильнее боли, с которой он живёт ежечасно, не придумать. Судя по всему, всё движется к тому, что Рэй с ним обломается.
– Слушай, Артур, ты очень паршиво выглядишь. Я от природы сердобольная. Может, чем помочь смогу? – суетилась Мередит.
– Ты крови боишься? – поинтересовался он.
– Твоей или своей? – уточнила Мередит.
– Моей, – прозвучало на полном серьёзе.
Мередит заколебалась:
– Ну, вообще-то я, как будущий хирург, к ней отношусь спокойно.
– Ты? – недоверчиво улыбнулся он. – Хирург?
– Не похожа?
– Нет. Всегда считал, что хирурги – циничные волевые люди, а ты…
– А я?
– На невызревший майский одуванчик похожа.
Мередит рассмеялась. У неё был тихий, журчащий, лёгкий смех. Он не раздражал взвинченные нервы, скорее успокаивал.
Артуру не хотелось говорить о неприятном, но её следовало подготовить к тому, что ждало впереди.
– Послушай… у меня давняя хроническая болезнь с периодическими обострениями… и в такие минуты крови бывает много. Очень много.
– Я не из пугливых.
Мередит скинула пальто, осторожно складывая его, чтобы оно не помялось, пристраивая на высокую спинку стула.
Перехватив взгляд Артура, она невольно передёрнула плечами:
– Здесь жарко.
– Скоро станет ещё жарче.
– Может тогда тебе помочь раздеться?
Она что? Поддразнивает его?
– Не стоит, – холодно отрезал Артур.
Улыбку сразу как ветром задуло.
– Прости. Я не подумала. Я не то имела в виду. Правда»
Артур почти сразу же пожалел о своей резкости. Он постарался смягчить своим слова объяснением:
– Не извиняйся. Не за что. Я просто не люблю, когда ко мне прикасаются… чужие люди.
Мередит подошла ближе, присаживаясь рядом на корточки и поглядела ему в лицо, внимательно и ласково, словно старшая сестра.
Это было забавно, потому что самому Артуру она виделась маленькой и нуждающейся в его помощи.
– Мы не чужие, – сказала она. – У нас общие детские воспоминания. Наши отцы были лучшими друзьями. И, скажу ещё… только это будет тайна, ладно?
– Не люблю тайны.
– Я всё равно скажу! Я хочу, чтобы мы с тобой были в хороших отношениях. Несмотря на всё, чочу, чтобы мы стали друзьями. Для меня это важно.
– Почему?
Щёки Мередит очень мило зарделись:
– Потому что мне нравится твой брат. Очень нравится. И мне кажется, я ему тоже не безразлична. Надеюсь, что когда-нибудь мы с ним будем встречаться, а ты будешь этому рад.
– Это – твоя тайна? Ох, Мередит! Да ничего глупее этой идее в твою голову прийти не могло?
Личико её словно угасло.
– Зачем ты так говоришь?
– «Зачем» да «почему»! Да потому! – Артур прикусил язык, осознав, что говорит уже даже не резко, а скорее – грубо.
– Ты не понимаешь, что собой представляет Ливиан. Если бы понимала, Мередит, бежала бы от него без оглядки.
Она выпрямилась, отступая:
– В детстве, помнится, ты был добрее.
– Не был.
– Я тебя разозлила? Чем, спрашивается?
– Уж точно не тем, что предпочла мне Ливиана! Так, на всякий случай, раз уж у нас пошёл обмен тайнами – девушки меня не интересуют. Я говорю всё это не из ревности.
Глаза Мередит распахнулись удивлённо, как у наивного ребёнка.
– Я и не думала, что ты ревнуешь. Я никогда не считала, что могу тебе понравится. Ну, как-то иначе, чем просто друг. А ты правда гей?
Румяные губы сложились в усмешку, скорее весёлую, чем злую или саркастичную.
– Ух ты! Надо же! Как экзотично. Ты первый гей, которого в жизни вижу не через экран, а вживую.
