– Зачем вас знать, с кем он спит?
– Ты не поверишь, насколько полезной иногда может быть подобного рода информация, – невозмутимо пожал плечами Кинг. – Так, на случай, если у тебя вдруг начнутся приступы совести: я не собираюсь сживать красавчика Альберта Элленджайта со свету. Совсем нет! Он мне даже нравится. Да и как такая прелесть может оставить кого-то равнодушным? Это всего лишь страховка, пойми. Я должен как-то выживать, а для этого нужно устранять угрозу.
Линда уставилась на него в упор и, если бы взгляды убивали, Кинг бы точно упал замертво:
– Мой отец не был для вас угрозой. Он считал себя вашим другом. И всё же вы, не колеблясь, его устранили тоже.
На мгновение Линде показалось, что чеканные черты Рэя Кинга словно затуманились, но то ли ей померещилось, то ли он подхватил соскользнувшую, было, маску, так быстро, что наметившаяся трещина в броне словно пригрезилась ей.
– Это не правда. В случае с Тедом я колебался. Ещё как. Колебался чуть ли не единственный раз в жизни.
– Вы отличный игрок, Рэй Кинг, – с отвращением произнесла Линда. – Из тех, кто всегда выигрывает. Но чтобы вы о себе не думали, вы всего лишь человек. Рано или поздно возмездие настигнет и вас тоже.
– Ты ошибаешься…
– Не ошибаюсь! Все платят по счетам и отвечают за грехи. И вы ответите! Не сомневайтесь в этом! Никто не может безнаказанно причинять зло, сеять хаос и боль.
– Ох, Линда, Линда! – с показным сочувствием покачал головой Рэй. – Маленькая воинственная амазонка! Что заставляет тебя думать, что я уже не плачу? Каждый час, каждую минуту своей жизни? Что ты вообще можешь знать о боли?
– Благодаря вам более, чем достаточно, – отрезала она. – Расскажите, какого это убивать того, кто тебя любит? Того, кто тебе верит?
Рэй в задумчивости смотрел на молодую женщину, поглаживая указательным пальцем раздвоенный подбородок с ямочкой.
– Твой отец был действительно хорошим человеком. Настолько, насколько это возможно для таких, как мы – для людей дна. Мы выросли вместе, и я верил ему, как никому другому.
Линде ужасно хотелось вцепиться в это холёное, не по-человечески красивое лицо. Смять его, словно бумагу! Стереть. Искрошить в порошок!
Вместе с тем она жадно ловила каждое слово.
– Но однажды?.. – с сарказмом протянула она.
– Никаких однажды. Всё было не так. Я вовсе не собираюсь рассказывать тебе о нашем противостоянии, потому что его никогда не было. Хотя нет, вру! Всё-таки было.
Кинг нервно передёрнул плечами:
– Ладно, пусть будет «однажды» – однажды твой отец встретил твою мать, глупую дуру-кореянку. Со времени нашего знакомства с этой дамой всё никак не могу понять, что белый человек может найти в цветной?
– Вы ещё и расист, – с отвращением процедила Линда,
– Ну да! У меня много недостатков, – хмыкнул он. – Признаюсь, не люблю цветных, хрупких, нежных дамочек, что так по душе многим мужчинам. Насквозь лжива вся эта нежность, беспомощность и хрупкость. Твоя мать с первого дня знакомства напоминала мне маленьких песчаных змеек. С виду куда нежнее? На деле ядовитей нет. Да твой отец был бы жив и поныне, если бы не эта сука – твоя мать.
В мыслях Линды творился совершеннейший хаос. Рэй Кинг не делал тайны из своих пристрастий к мальчикам. Да о чём вообще говорить? Он не таясь лапал родного сына! Не потому ли он убил её отца, что приревновал его к матери.
Но значило ли это?.. Нет, не может быть! Только не её мужественный, сильный, честный отец!
– Мой отец и вы?..
– Мы никогда не были любовниками, – снял Кинг груз с души Линды одной фразой. – Только друзьями. И я любил его, по-настоящему ценил и уважал.
– У вас поворачивается язык говорить такое после того, что вы сделали с ним? Со всей нашей семьёй?
– Я говорю это потому, что это правда. Я любил твоего отца и ненавидел твою мать. Любовь к ней сделала его слабым. Из-за неё мне пришлось его… – Кинг сделал паузу, после которой голос его зазвучал тише и словно бы монотонней. – …устранить. А ведь я предупреждал эту курицу держаться от Элленджайтов подальше! Говорил, что это игра со смертью. Но она как помешалась – ничего не хотела слушать. Забросила собственных детей и носилась с этой тайной, как с писаной торбой. Интересно, что она хотела обрести? Какую Шамбалу? Твоя мать хотела чудес? Но на земле их являет лишь сатана.
– Всё это слова! Лишь слова!
– Если бы это были просто слова, – поиграл бровями Кинг. – Не знаю, зачем я скажу то, что скажу? Может быть для успокоения того, что некогда было совестью? Не то, чтобы выбора у меня тогда не было – он был. Но стоял весьма сурово. Твой отец – или моя сестра и наши с нею дети. Я выбрал семью, принеся в жертву друга. Мне правда жаль, что так случилось. Если бы твой отец не был тряпкой и вовремя поставил в определённые рамки твою мать, всё могло быть иначе.
– Не смейте!!! Не смейте так говорить о них!
– Ладно, не стану оскорблять дочерние чувства. Кстати (или не кстати?) тебя ведь наверняка интересует вопрос, почему, хотя бы из уважения к памяти моего друга, я не был с тобою мягок, а повёл себя как последний жестокий подонок? Ну, во-первых, я такой и есть. А во-вторых, Линда Филт, ты не похожа на своего отца. Вернее, ты состоишь из странной комбинации черт обоих родителей, но они сошлись в тебе не лучшим образом: храбрость и прямота Теда в сочетании с тупым, ослиным упрямством Лин. Прояви ты чуть больше гибкости, чуть больше мягкости…
– Пошёл вон!
Линда произнесла это до того, как осознала, что делает.
Лицо Кинга окаменело – просто маска Сфинкса. Но под холодной маской просвечивала пугающая, всепожирающая ярость голодного зверя, готового в любой момент с наслаждением растерзать жертву.
Это не пугало. И ни фига не возбуждало.
Линда просто хотела, чтобы Кинг убрался из её дома, чтобы не видеть его демонически-красивого и при этом, до тошноты омерзительного, лица! Не слышать его голоса!
– Я сделаю то, что ты хочешь, раз иного выбора ты мне не оставляешь. Я буду на тебя работать, буду шпионить, как последняя крыса, раз жизнь моей сестры напрямую зависит от этого. Но, сделай милость, избавь меня от созерцания того, как ты тут сидишь и пыжишься, пытаясь изобразить из себя козырного туза! Мы оба знаем, что это не так.
Рэй Кинг поднялся и не спеша подошёл к ней, зависая, подобно тёмной башне.
– Изобразить из себя козырного туза? А кто же я, по-твоему, если не он?
Линда и не подумала опускать перед ним ресницы, прямо глядя в красивые ненавистные глаза.
– Ты и без меня прекрасно знаешь – кто! Потому и пыжишься. Ты всего лишь шестёрка, Рэй Кинг, марионетка Фабиана.
Линда выплеснула фразу чуть ли не в одно слово, на одном дыхании
