А Синтия вряд ли согласится так рисковать. Она предпочтёт устранить Катрин физически. И это, в общем, это разумно. Только мне никак не подходит.
Прав был Экзюпери: в действительности всё иначе, чем на самом деле.
Что в действительности? Катрин милостиво одаривает меня собой, благородно, честно и бескорыстно разделяя со мной всё что, с её точки зрения, она могла бы и не делить.
На самом деле наша свадьба спасает ей жизнь, а я выполняю роль связующего звена между смертью и жизнью.
Но попытайся я ей раскрыть правду, она воспримет это как угрозу с моей стороны. Или вообще никак не воспримет.
И что же делать?
Кинг, гениальная сволочь, поставил меня в ситуацию, в которой куда ни шагни – всюду шах и мат!
Я не люблю лгать. Но не могу убедительно о любви в сложившихся обстоятельствах, хотя мои чувства вполне искренние.
Всё, что я смог из себя выдавить, было:
– Я не отпущу тебя. И дело не в деньгах.
– Не отпустишь? – вскинула она, как лошадь, которой вожжа попала под хвост. – Да куда ты денешься? Я не выйду замуж за содомита!
– А если я дам слово, что этого никогда и не под каким предлогом больше не повторится?
– Дашь слово? – пренебрежительно засмеялась Катрин.
И смех её звучал оскорбительней слов.
– Да зарекалась свинья в грязь не ходить, но больно уж лужа была хороша! Чего стоит твоё слово?
– Я никогда не нарушал обещаний, Кэтти. Будь же справедлива?
– Ты так говоришь, но на деле же сплошная ложь?
– Сильно сказано. Мне неприятно это признавать, но у тебя есть основания так думать. Я многое недоговаривал…
– Многое?!
– А что я должен был сделать? Прийти и с порога похвастать своей связью с Кингом?
– Вариант, в которой этой связи вообще не существует, ты не рассматриваешь? – сощурила Кэтти свои огромные, как у куклы, глаза.
– Катрин, я никогда не был монахом.
– Это ещё очень мягкая обрисовка ситуации.
– У меня были связи с мужчинами и раньше. Ты об этом знала.
– Я, по наивности, которой нет оправдания, надеялась, что эти «связи» остались в твоей прошлой жизни. Сегодня убедилась – ты не привык отказывать себе в удовольствиях.
– Это не было удовольствием.
– Нет?
– Можешь не верить, ощущения были далёкими от приятных.
– Кинг плохой любовник?
– Дело не в нём.
– Так в чём?
– В наших фамильных особенностях.
– Кругом и всюду эти ваши фамильные особенности!
– Наши фамильные особенности. Ты – урождённая Элленджайт. Пусть кровь твоя разбавлена, но где-то в твоих венах плутает тот шен-хромосом, что сделает твоего сына похожим на меня, на Кинга и его сыновей. Хочешь ты этого или нет – это неминуемо. Правда лишь в том случае, если родится сын. С девочками всё иначе. Вы куда больше похожи на обычных людей.
– Хватит прикрывать свои пороки пустой чепухой!
– Как скажешь. Но за всеми сказанными словами я так и не услышал ответ: если я дам тебе слово, что ничего подобного, – я кивнул в сторону треснувшего смартфона с проклятым видео, – больше не повторится, ты согласишься не рвать помолвку?
– Я ничего не могу поделать с тем, что не верю ни одному твоему слову. Я тебе не доверяю, Альберт.
– Настолько, что даже рада воспользоваться случаем, чтобы избавиться от меня?
Она помолчала, словно обдумывая услышанное, потому проронила:
– Возможно.
Но это «возможно» было весьма и весьма красноречивым. Оно лучше долгих выяснений дало мне понять, что не только мне наши отношения казались проблемой.
– Не торопись ставить на мне крест!
Мне было тошно идти по классическому сценарию и давить на жалость, но с женщинами эта игра всегда действует безотказно. Игра, под названием «Блудный грешник готов исправиться во имя Любви, лишь дай ему шанс, о, прекрасная!».
– Не сейчас, когда я действительно готов измениться к лучшему.
– Ну да. Ты готов. Я видела…
– Но я хотел поступить как лучше! Пояснительную записку к своем операторскому шедевру Кинг не приложил. Но ты хотя бы помнишь, с чего начался наш разговор?
По вопросительному взгляду Катрин я понял, что она действительно успела далеко уйти от исходной точки. Я был рад освежить ей память:
– Линда пришла ко мне в офис и сообщила о том, что Кинг шантажирует её жизнью сестры, требуя добыть для него информацию. Что я по-твоему должен был сделать? Выразив сочувствие, поехать домой ужинать?
– Ты должен был со мной посоветоваться…
В голосе Катрин не доставало решимости. Отлично!
– Хотя бы рассказать мне обо всём.
– Возможно, но я действовал необдуманно, на эмоциях.
Я врал. На эмоциях я не действую никогда. Но ей об это лучше не знать.
– Я рассчитывал на то, что Кинг разумный человек и, выслушав мои доводы, согласиться решить вопрос мирным путём. Я просчитался и оказался не готовым к тому, с чем пришлось столкнуться. Кинг опасный безумец. Мои слова он встретил издёвками да смехом, за ними последовали угрозы. Он не одобрил поведения Линды, искавшей защиты у того, за кем по его приказу ей следовало шпионить, и пообещал убить твою подругу, если только я не соглашусь… – я выдержал небольшую паузу, словно подбирая слова. – Не соглашусь сделать то, чему ты уже стала свидетелем. У меня не было оснований не воспринять его слова всерьёз, ведь уже приходилось стать свидетелем того, как скор он на расправу и с какой фантазией порой подходит к делу. Я решил, что моя…хм-м? С позволения сказать, честь, стоит дешевле, чем жизнь Мередит. И, уж прости, даже в свете всего случившегося продолжаю придерживаться этой точки зрения.
– А тебе не приходило в голову, что Кинг нарушит данное слово?
– Не нарушит.
– Ч чего ты вял?! – всплеснула Катрин руками.
– Он нашей крови. У нас недостатков выше крыши, пороков – того больше. Но давая слово мы его держим – всегда.
– Очередная фамильная особенность?
– Можно сказать и так.
– Значит, ты у нас герой? – с сарказмом протянула она. – Пожертвовал задницей ради того, чтобы вытащить чужую шею из петли?
Я не смог удержать улыбки, которая под разгневанным взглядом Кэтти сразу же увяла.
– И ты совсем-совсем не рад был вспомнить старые дурные привычки? – она приблизилась, коснувшись рукой моего плеча.
– Я же уже говорил тебе: для любого Элленджайта спать с другим мужчиной скорее болезненно, чем приятно.
