– Я не понимаю…
– Я потому и говорю с тобой, чтоб хочу, чтобы ты поняла! Всё не так банально. Моя история совсем не о том, как обычный парень понял, что он гей и долго шёл к осознанию и признанию сего возвышенного факта. Всё эта дешёвая лабуда! Со мной случилось совсем не это.
Мередит выжидающе смотрела на Артура, ожидая продолжения.
– То есть? Ты на самом деле не гей?
Артур насмешливо глянул на девушку:
– Как выяснилось вчера вечером – нет. Или, скажем так – не совсем.
Мередит не понравилось услышанное. Такое впечатление, что он просто играет с ней. И такого нельзя было исключить.
– Как это понимать? – спросила она.
– У меня никогда не было девушек. Я занимаюсь сексом с восьми лет и всегда это были мужчины. Разные. Далеко не всегда мои желания имели какое-то значение. Да что там? Часто они вообще значения не имели. Мужчины, парни, мальчики…на девушках же для меня были словно шапки-невидимки.
Мередит чувствовала, как холод добрался до самого сердца.
– У нас ничего не выйдет, да? – тоскливо спросила она.
– Почему не выйдет?
В его взгляде его правда промелькнул испуг? Или её почудилось?
– Потому что рано или поздно тебя снова потянет к твоим… мальчикам.
– А если не потянет?
– Ты пытаешься сейчас обмануть меня? Или себя?
Артур с тоской смотрел ей в лицо и в глазах его читалась робкая нежность, совсем как первая оттепель ранней весной, что в любой момент может смениться новыми морозами:
– Ты не допускаешь варианта, что я могу по-настоящему в тебя влюбиться?
– После одной ночи?
– Почему нет?
– Потому что тебе не нравятся девушки! На них шапки-невидимки.
– Девушки не нравятся – нравишься ты. Я боюсь, что ты мне не поверишь, и понимаю, почему ты можешь не верить… но всё равно прошу тебя: дай мне шанс!
– Шанс на что? Разбить мне сердце?
Артур покачал головой.
– Я никогда не причиню тебе боли. Я не могу объяснить мои чувства – я сам их не понимаю! Такого со мной никогда не было. Как будто я блуждал по миру совершенно бесцельно, но лишь вчера это понял. Как будто я знал тебя, любил тебя ещё до нашей встречи, всю жизнь искал и, наконец, нашёл.
Было абсурдно верить в такие сказки. Но Мередит верила. Потому что вчера почувствовала тоже самое – будто нашла родственную душу, свою половинку.
Но ведь так не бывает!
Это же Артур. То ли Брэдли? То ли Кинг? Брат Ливиана. Человек, который сам открыто признаётся в своей нетрадиционной ориентации. Неудавшийся самоубийца и, наверняка, наркоман. Человек, ни во что не ставящий собственную жизнь, не колеблясь шагающий с крыши небоскрёба или под колёса двигающегося авто.
Разве вяжется с таким человеком романтичная влюблённость с первого взгляда?
Мередит зябко повела плечами.
Свежий воздух бодрил и, в тоже время, в его прохладе и в мягком, но сладко-удушливом аромате хвои, было нечто убаюкивающее. Казалось, что они вдвоём остались на самом краю света. Что от остального человечества их отделяет едва ли не океан.
Мередит не чувствовала умиротворения, но ей было спокойно, немного уютно и капельку – грустно. Словно вековая мудрость, питавшая землю множество веков, передалась и ей.
Всё уже было в этом мире. Всё повторится после нас. Так стоит ли всерьёз беспокоиться о том, что от тебя всё равно не зависит?
Она влюбилась в Артура, правильно это или неправильно – это случилось. Пусть жизнь сама расставит всё по местам. За солнечным днём рано или поздно последует буря, а за бурей непременно придёт затишье. Такова жизнь.
Наш выбор состоит лишь в том, прячемся ли мы от неё или принимаем, как есть, со всеми плюсами и минусами.
В голове вертелось множество вопросов о прошлом Артура, о его отношениях, чувствах, мыслях. И вместе с тем не хотелось затрагивать острые темы, что могли бы разрушить, пошатнуть установившееся хрупкое равновесие.
– Здесь холодно. Может быть, стоит вернуться? – предложила Мередит.
Едва они успели переступить порог, как с серого низкого неба полетели жирные мокрые снежинки.
– Это Зима уходит, – улыбнулась Мередит, наблюдая за белой пеленой. – Последняя стая зимних бабочек.
– Пусть уходит. Как говорится, скатертью ей дорога. Она была слишком долгой. Давно пора прийти весне.
Он обнял Мередит за плечи:
– Думаю, Весна похожа на тебя – шаловливая, смешливая девчонка.
***
Это был хороший день. Из тех, кто с течением времени воспоминается одним из самых счастливых. Мередит была счастлива лёжа в объятиях Артура, на диване перед горевшими в камине весёлыми огненными языками.
Она млела от ласк, отдаваясь Артуру снова и снова, со всей нежностью, робостью и энтузиазмом новичка, делающего первые шаги на пути постижения любовной науки.
Артур был хорошим учителем – чутким, заботливым, отзывчивым к перемене настроений.
Сложно было поверить в то, что она у него первая. Думать о себе, как о единственной, было куда приятней. А ещё лучше не думать вовсе, а просто растворяться в полусказочной, нереальной атмосфере, тонких изысканных ласках и переполнявшей сердце нежности.
Глава 18. Мередит
– Я люблю тебя!
Такими словами просто так не бросаются.
Даже самые циничные люди, если не чувствуют к человеку чего-то настоящего, истинного, стоящего предпочитают заменять простую фразу на что-то близкое, иногда более пафосное, помпезное, громкое, но: «Я люблю тебя» не говорят.
А он сказал.
И хорошо, что успел, потому что уединение, оторванность от мира и ощущения, что время принадлежит им обоим, что минут и часов в их распоряжении божественно много, что они успеют насладиться обществом друг друга оказались ложными.
Тени удлинились. День неуклонно катился к вечеру. За окном последний зимний буран успел чуть ли не сугробы нанести к тому моменту, как дверь открылась и на пороге, высокий, весёлый и злой, затянутый в чёрную куртку, возник самый красивый мужчина, которого Мередит довелось видеть в своей жизни.
– Упс! – насмешливо фыркнул он, подняв руки и уперев их в невысокую притолоку, созерцая открывшуюся его взгляду интимную картину.
Мередит испуганно подскочила, натягивая на обнажённые плечи подвернувшуюся под руки рубашку Артура.
– Простите, что не постучал, но я никак не думал, что вы там быстро поладите, учитывая, что один из вас гей, а вторая – девственница. Воистину, отсутствие современных коммуникация способны творить настоящие чудеса. И чего я только не делал, чтобы разбудить в моём дорогом младшем сыне естественные инстинкты, подбрасывая ему самых дорогих, умелых шлюх, а вон оно как вышло…
