Я гнала от себя их, как тень. Но они упрямо возвращались. И я рисковала, нарушая правила на мотоцикле или ввязываясь в самую гущу драки во время бандитских разборок. Но меня всегда прикрывали, к тому же выучка была соответствующая – я каждый раз выходила сухой из воды. Почти с сожалением.
Такое поведение неженственно, я знаю. Но я как-то и не чувствую себя маленькой, хрупкой и беззащитной.
– Сандра? – окликнул меня Рэй, отбрасывая от себя руку Энджела, старательно тянущего его назад, вернуться к себе. Видимо, с тем, чтобы продолжить их развлечения, чем мы они не были. – Ты в порядке?
– Обалдеть! Вопрос на миллион! В порядке ли я? После того, как попыталась стать ведьмой, продала душу дьяволу, попыталась воскресить свою сучку-мать, которая так неудачно последний раз кайфанула, а потом наблюдала за пожаром, думая, что другая сучка-твоя жена, наконец-то сгорит? После того, как каждый день наблюдаю за тем, как мой брат-близнец загоняет себя в могилу, а ты радостно ему помогаешь? Находясь во всем этом бедламе с утра и до вечера без надежды когда-нибудь выбраться и жить нормальной жизнью среди нормальных людей, потому что, хочу я того или нет, но я не нормальна? В порядке ли я? – всплеснула я руками. – Конечно. Не вопрос. Я в полном порядке. И мои оценки тому яркое свидетельство.
– А что с твоими оценками?
– Спаси, что спросил, папочка. Ты не поверишь, но я круглая отличница и одна из лучших учениц в школе.
– Это странно, конечно, но… я верю.
– Благодарю. Ты – супер-папа. Ты разрешаешь мне учиться и ходить иногда на занятия, а мог бы и запретить. Ведь ещё столько глоток у конкурентов не перерезано.
– Что с ней сегодня такое? – нахмурившись, спросил Рэй у Энджела.
Тот пожал плечами, играя мышцами:
– А я почём знаю? Может, приснилось что-то не то? – с усмешкой протянул он, глядя на меня своими вытягивающими душу, порочными глазами.
– Да пошёл ты! Пошли вы оба! Два чокнутых урода! Чтоб вы оба сдохли!
– И тебе хорошего дня, сестрёнка.
Показав ему фак, я вышла, хлопнув дверью.
Настроение у меня было отвратное. Вот просто хуже не бывает.
Я лишь сильнее утвердилась в своём решении проститься сегодня с моей опостылевшей невинностью. Я знала, что Энджел в своём нормальном состоянии этого бы не одобрил. Но мой брат словно умер, а этому зомби на его месте на всех и всё было плевать.
Он бросил меня. Бросил и пошёл в разнос. Я понимала, что стояла за ним почти то же разрушительное чувство самоуничтожение, что, как ржавчина, разъедало и мою душу. Понимала, что он держится от меня подальше не только потому, что злится, а потому, что не хочет тянуть меня за собой. Но мы – близнецы. Мы чувствуем друг друга даже на расстоянии.
Интересно, что чувствует Рэй теперь, когда его близнец мёртв? Надеюсь, ему тошно. Должно быть тошно.
Он всегда держал меня страхом за брата. Каждый раз, если за мной была провинность, наказание доставалось Энджелу. И чем старше мы становились, тем изощрённей делались последние.
Но теперь чего бояться? Похоже, Энджелу нравилась эта боль и для него она стала ещё одним наркотиком. И у меня больше нет тормозов. Когда по-настоящему не боишься смерти и не хочешь жить, ничто не способно напугать.
День в школе шёл как обычно. Пока мы не столкнулись с Ирис. Вернее, как столкнулись. Она явно меня поджидала. И предмет, о котором она хотела поговорить, был очевиден и вероятен – только одна тема могла нас связывать.
Мой брат.
Признаться, было время, когда я возлагала на эту девушку большие надежды. Ирис была ослепительной красоткой. Вот просто – ослепительной, ну хоть картину пиши. Женственная и мягкая, как кошка, с кошачьими же коварными повадками и глазами такого оттенка, какого мне не доводилось видеть в жизни ни у кого другого – прозрачный и фиолетовые, будто цветущая сирень, в гибких, упругих, будто всегда влажных ресницах.
Была бы я мужчиной, я бы в эту девчонку влюбилась за одну внешность. У брата в момент их знакомства был «здоровый» период. Он был практически полностью вменяем, и я надеялась, что ему, благодаря Ирис, удастся задержаться в этом состоянии.
Но… увы! Ничего не вышло, кроме того, что в полку Разбитых Сердец стало на одну страдалицу больше.
– Привет, – кивнула она мне, перехватывая сумку на плече.
– Привет, – нехотя откликнулась я.
– Мы можем поговорить?
– Конечно, – я кивком пригласила её сесть на стул рядом. – Так понимаю, ты хочешь поговорить об Энджеле? Если хочешь узнать о нём что-нибудь… откровенно говоря, мне нечего сказать ничего ободряющего.
– Я знаю. Ты не бойся, я не собираюсь тебе надоедать плаксивыми разговорами о том, как меня бросили. Сама виновата.
– Конечно.
Ирис удивлённо стрельнула в меня своими невероятными глазами, а потом расслабилась, поняв, что это всего лишь сарказм, а не констатация факта.
– Каждый раз, ошибаясь в мужчинах, винить можно только себя. За то, что хотела любить и найти опору в пустоте. Нужно учиться стоять на собственных ногах.
– Я запомню, – сухо сказала Ирис, решительно поднимаясь, чтобы уйти.
Моя рука молниеносно сомкнулась на её кисти:
– Ты хотела мне что-то сказать.
– Ах, это? Забудь. Я сама справлюсь.
– Конечно, справишься. Я не сомневаюсь, но сказать-то ты хотела – что?
– Я беременна.
Это было как гром среди ясного неба. Отчего-то казалось очень странным и страшным. Неправильным, как искажение пространства.
– Что?. – машинально сорвалось с губ.
– Я беременна. Срок уже почти два месяца. Не то, чтобы я на что-то надеялась и просила как-то поучаствовать в проблеме, сама справлюсь… просто подумала, что он имеет право знать.
Я молча с жалостью смотрела на бедную девушку. О, господи ты боже мой! Какой ужас! Конечно же, она надеялась… влюблённость и всё такое… но вся правда в том, что лучше, гораздо лучше не надеяться. Я на мгновение попыталась представить Энджела отцом и меня замутило от отвращения. Видела бы она его! Нет, ей лучше такого не видеть!
Не знаю, что было написано на моём лице, но обычно спокойная Ирис была явно расстроена и даже напугана моей реакцией.
– Я… наверное мне не следовало тебе об этом говорить.
– Смысл об этом сокрушаться? Ты же сказала.
– Прости. Мне не следовало тебя впутывать. Ты не при чём. Я сказала, что разберусь с проблемой сама.
– Если ты думаешь про аборт – у тебя не получится. Лучше даже и не пробовать. Наше проклятое семя так просто не вытравить. Скорее, ты убьёшь себя, чем избавишься от нежеланной беременности.
Мой голос звучал гораздо суше и злее, чем мне бы того хотелось. Но я не умею быть доброй. Даже когда хочу. На самом деле мне было девушку очень жаль.
