– Я что-то пропустила? Моё сумасшествие развивается, обрастая провалами с памяти или ты, как добрый волшебник, умеешь кипять воду одним взглядом?
– На самом деле ты тоже так можешь.
– Не могу, – решительно мотнула я головой в знак отрицания.
– В наше прошлую встречу, ты неплохо прижигала мне кишки. Воду вскипятить проще.
– Я так плохо вела себя? Наверное, мне стоит извиниться?
– Этого от тебя не требуется.
– Ну, и отлично, – кивнула я.
Держа чашку обеими руками, пыталась впитать в себя быстро уходящее тепло.
Всё вокруг казалось неестественным: мой подземный дом, один на двоих любовник с отцом, вскипятившаяся от жара чужих ладоней вода и стеклянный пакетик чая с ароматическими добавками «идентичными натуральному». Всё – синтетика, искусственно, омерзительно.
А ещё это его взгляд! Я будто кожей его ощущала.
– Прекрати на меня пялиться! – грубо бросила я ему.
– Пялиться? – криво усмехнулся он в ответ. – Тебе не нравится?
– Боюсь подавиться, – от резкого движения шея вновь сильно заныла, заставляя меня поморщиться.
– Почему ты отказываешься от моей помощи? Я буду только рад унять твою боль. Мне не кажется, что тебе нравится её чувствовать.
– Нравится? Боль не может нравиться.
– Тут я с тобой поспорю.
– Да сколько угодно.
Он поднял руку и его пальцы легко коснулись моей шеи, вновь заставляя дёрнуться.
Дёрганная я какая-то. Пора валерианку начинать пить.
– Тихо, – прошептал он, – расслабься. Не напрягайся так, это не больно. Ты вообще ничего не почувствуешь.
Я закрыла глаза. Его близость была неприятна. Она смущала, напрягала, заставляла чувствовать себя непривычно и странно. Я бы рада была расслабиться, да не получалось.
Меня обволакивал запах его одеколона. Парфюм был дорогим и ненавязчиво тонким. А ещё от него веяло теплом. На какое-то короткое мгновение захотелось опустить голову ему на плечо, закрыть глаза и действительно расслабиться, почувствовать себя в безопасности…
Шея больше не болела.
Я открыла глаза и обнаружила, что его красивое лицо слишком близко.
– Похоже, благодарить тебя всё-таки придётся, – я поспешила отодвинуться от всех искушений сразу.
– Это так сложно?
– Что именно?
– Просто сказать – спасибо?
– Смотря кому сказать. Тебе – сложно.
– Почему?
– Ты мне не нравишься.
– Да? Странно.
– Что в этом странного? – невольно нахмурилась я.
– Обычно всё наоборот. Я нравлюсь. И даже слишком. И в нашу прошлую встречу мне не показалось, что ты прониклась ко мне антипатией?
– Ну, так, то было в нашу прошлую встречу.
– Что изменилось в эту?
– Ну, например, то, что ты спишь с моим отцом? – презрительно передёрнула я плечом. – Достаточно веская причина?
– Я не знал, что Кинг твой отец.
– Будто бы, если бы знал, что-то бы изменилось?
Он помолчал перед тем, как проронить:
– Возможно. Может быть. Я не знаю.
– Как впечатляюще звучит! – усмехнулась я. – Ладно, не парься, ладно? Ты красив, как живой бог, и я нисколько не сомневаюсь, что знаешь об этом. Я тоже это признаю.
Он поморщился, как если бы я невзначай наступила на мозоль.
– Но красота – это просто красота. А секс просто секс.
– Ты была девственницей. У меня их было немного, но я всё-таки заметил, что до меня парней у тебя точно не было. Так что, прости «просто секс» в этом случае звучит фальшиво. Ты можешь жалеть о том, что случилось, но «просто» для тебя это быть не должно.
– Ты так думаешь? Ты ничего обо мне не знаешь, так что не берись судить.
– Ну, кое-что я о тебе знаю. Правда, если тебе хочется выглядеть таинственной и недоступной, я не стану вслух развивать эту тему.
– И на том спасибо.
– Пожалуйста, – саркастично улыбнулся он, будто говоря этой улыбкой «видишь, всё не так страшно, как тебе казалось и у тебя всё отлично получается».
Его присутствие меня стесняло, как если бы в моём теле застряла заноза. Не то, чтобы больно, но всё равно чувствуешь. Заставляло мириться с посторонним присутствием лишь то, что одна только мысль остаться одной в этой комнате, когда вокруг такая темнота, в любой момент может погаснуть последний свет и нет даже окон, чтобы выскочить на улицу, пугала до уссачки.
Я боялась того, что в любой момент он может просто взять и уйти. Или спросить «остаться ли мне?». Я бы сказала «нет». Даже несмотря на свои страхи. Потому что слово «нет» мне всегда, с ранних лет, давалось проще, чем «да».
Но Рафль, слава богу, не спрашивал.
Какое-то время мы сидели в темноте. Я, свернувшись в нервный комок, обхватив колени руками, он – на краю кровати. Потом Ральфу всё это надоело и он, поправив подушки, нагло устроился рядом!
– Вижу, ты возражаешь, но сидеть всю ночь, как курица на насесте не удобно.
– Тебя никто не держит. Ты в любой момент можешь уйти.
– Это я и без тебя знаю. Но я не уйду.
Я с облегчением перевела дыхание, изо всех сил стараясь не показывать, как меня обрадовала эта новость.
Нужно будет завести собаку. Большого, свирепого пса. Может быть тогда одеяла и простыни научатся лежать спокойно, где полагается?
– Но обещаю не приставать. Понимаю, что сегодня ты не в настроении.
– Для тебя я никогда не буду в настроении.
– Ты сама понимаешь, как пафосно, фальшиво и глупо это звучит?
– А ты сам понимаешь, что выглядишь сейчас самовлюблённым болванам?
– Не выгляжу.
В ответ я насмешливо фыркнула.
– Мне никто и никогда не отказывал.
– Спешу тебя разочаровать – всё когда-либо происходит впервые.
– Но в данном конкретном случае ты не стала исключением.
– И похоже, что это жутко тебе льстит? У меня были свои причины поступить в тот вечер так, как я поступила. Ты просто подвернулся под руку, более или менее удачно. Да на твоём месте мог оказаться кто угодно.
– Какая прелесть! Ты сама понимаешь, как себя характеризуешь?
– Мне плевать. Я всего лишь хочу, чтобы ты понимал, как на самом деле обстоят дела.
– А как они обстоят?
Я поколебалась минуту, раздумывая, не послать ли красавчика к чёрту и… не послала. Вместо этого зачем-то сказала правду. И чего мне вдруг пришло в голову изливать душу?
