– Я понял. А сейчас, пока есть время, постарайся поспать. Тебе этой пойдёт на пользу.
Сон всегда идёт на пользу. И дважды уговаривать себя я его не заставила, в глубине души надеясь, что, когда проснусь, его рядом не окажется. Так и случилось.
Ральфа не было.
Зато был Рэй. Он сидел в кресле напротив моей постели с бутылкой в руке. Ноги по излюбленной привычке заброшены на мой любимый столик. Ну, ладно, пусть не любимый, но я терпеть не могу, когда на мои вещи кладут ноги.
– Я бы сказал: «Доброе утро, солнышко», – но сейчас не утро.
– И оно определённо – не доброе, – процедила я сквозь зубы. – Тебя одолела отеческая забота и тревога за моё состояние, папуля? Какого чёрта ты делаешь в моей комнате?
– Так ты отвечаешь на мою заботу? Потоком колкостей? Всегда знал, что люди неблагодарные твари.
– На какую ещё заботу?
– Я дал тебе выспаться, а мог бы схватить за шкирку и пинком выбросить из кровати?
– За что такая немилость, сэр? Чем я вас прогневила? – я даже и не пыталась разыгрывать покорность, обеспокоенность или тревогу.
Мне было плевать, на что он там зол на этот раз.
– Пунктов больше, чем ты, уверен, воображаешь.
– Я не воображаю.
– Так думаешь!
– И не думаю. Хватит, Рэй, вести эти словесные перепалки. Я не в настроении. Выкладывай, зачем явился. Делай то, за чем пришёл. И убирайся из моей комнаты. Я хочу принять душ…
– Кофе и воздушные ванны? И всего-то? Ладно, не стану тратить лишнее время на ерунду и приступлю к изложению моих претензий к тебе.
– Валяй, – зевнула я, потянувшись.
– Первое: ты сманила к себе моего нового любовника.
– И тебя это оскорбило?
– То, что он предпочёл тебя – мне? На самом деле, нет. Это вполне нормально. Проблема в том, что я не разрешал тебе спать с ним.
– Поверь, кроме тебя ни для кого это не проблема. И вообще, местами ты очень смешон с этим твоим «комплексом бога», чокнутым нарсицизмом, культом себя, нежно-любимого. Ты ещё расскажи мне о том, что делать любовников с родителями или детьми – аморально. Как и спать с кем-то до свадьбы. Слово «аморально» из твоих уст будет слышаться упоительно и уморительно. Хотя, стой! О чём это я? Мораль тебя никогда не интересовала. Но девственность всегда котируется на рынке чуть дороже, чем её отсутствие, и ты мог бы при случае кому-нибудь всучить меня, выторговав себе какие-нибудь бонусы при твоих очередных сделках. А теперь, – я развела руками, обозначая пшик. – Во-первых, бонуса нет; во-вторых – тебя забыли спросить; в-третьих… ты способен кого-то к кому-то ревновать, папочка?
– Если ты про меня и Ральфа, то в данному случае скорее тебя к нему, чем его – к тебе. Он красивый мальчик и занятная игрушка, я готов это признать. И даже понимаю, что ты в нём нашла.
– Правда?
– Да. Зная твой характер, я даже не слишком удивлён – чего-то похожего рано или поздно следовало ожидать. Какое-то время я надеялся, что это будет Альберт…
– Вот уж совершенно напрасно! Этот скользкий мудак никогда меня не интересовал.
Рэй пожал плечами:
– Видимо, между этим скользким мудаком и тем с твоей точки зрения есть какая-то разница? Но по мне, как говорят наши злые друзья-русские, «хрен редьки не слаще». Но, как я уже говорил, я понимал, что рано или поздно это случится. И что парни, даже самые крутые, тебя мало привлекают.
– Уж не на девочек ли ты намекаешь?
– Если сравнивать твоего братца-близнеца, я бы сказал, что у тебя яйца побольше будут. Так что… я не исключал подобных интересов.
– Любопытно. Твоя порочная душа это одобряла? – усмехнулась я.
– Нет.
– Странно. Разве, с твоей точки зрения, это не забавно?
– Видишь ли – эксперимент, это часто хорошо, но начинать что-либо лучше с классики. Да и подобные склонности редко делают человека счастливым. И пусть меня нельзя назвать отцом года…
Я искренне, хоть и зло, рассмеялась:
– Тут ты более, чем прав!
– Из всех моих детей ты всегда была моей любимицей. Тебе так много сходило с рук, Сандра, что ты вообразила, что можешь продолжать действовать по своим желаниям и дальше.
– Действительно! Я непростительно дерзка. И тебе придётся с этим смириться. Ты можешь наказать меня, можешь попробовать наказать Ральфа – но сделанного не воротишь.
– Точно. Надеюсь, он тебя не разочаровал?
– А ты как думаешь?
Наши взгляды встретились и какое-то время мы молча смотрели друг на другу, будто перетягивая канат:
– Думаю, не разочаровал, – растянул губы в жестокой улыбке Рэй. – Уверен в этом. Мне он тоже пришёлся по вкусу. Такой порочно-отзывчивый, сладки мальчик.
– Замолчи, если не хочешь, чтобы меня стошнило.
– Уверен, ты далеко не так чувствительна, – всё так же погано улыбаясь, пригубил он своё пойло. – Ты, насколько я тебя знаю (а я тебя знаю, Сандра – ведь это я тебя создал), совершенно бесчувственная чёртова кукла. У тебя абсолютно нет сердца. В этом ты похожа на свою дорогую госпожу Синтию, которую ты так обожаешь.
– Если ты о своей официальной жене, то – она не моя «дорогая госпожа Синтия», – передразнила я его. – И я её не обожаю. Её знания всего лишь полезны. Лишний козырь против тебя не помешает.
– У тебя не может быть против меня козырей, Сандра. Выкинь это из головы. Перестань сражаться со мной – это ни к чему хорошему не приведёт. Это всё равно, что драться с ветром. Он просто летит по своим делам. К чему становиться у него на дороге?
– Ты отнюдь не ветер, папочка. И если бы ты «просто летел по своим делам».
– Ладно, оставим пока нашу маленькую вражду. Давай поговорим о нашем милом мальчике из хрусталя, льда и серебра.
– Он не «наш мальчик».
– Конечно, наш. Немножко моя, и твой настолько, насколько ты этого пожелаешь. Ты понимаешь это. Не можешь не понимать?
– И что ты хочешь мне сказать о «нашем сладком лунном мальчике»?
– Ты любишь его, Сандра?
Рэй внимательно смотрел на меня. Слишком внимательно, пристально, словно его мысли, как тонкие антенны, пытались проникнуть в меня и считать ответ прямо с моего мозга.
– Люблю?..
Он спрашивал об этом серьёзно?
– Я видела его в своей жизни всего дважды.
– Как и он – тебя. Однако безумный мальчишка готов рискнуть ради тебя всем.
– Всем – это чем?
– Жизнью.
– Которой не дорожит ни капли? Это не так уж и много.
– Вот как? Но много это или мало, большего ни у кого из нас нет, не так ли? – с жёстким сарказмом протянул Рэй, ставя опустевшую бутылку на столик рядом с собой.
