А у меня? У меня к Ральфу чувств даже меньше, чем с Ливиану. Мы не давали друг другу обещаний?..
Или – давали? Он просил дать ему шанс.
Но дело не в Ральфе.
Ливиан не успел меня поцеловать. Мои пальцы предостерегающе прикоснулись к его губам:
– Нет, Ливиан, – покачала я головой. – Остановись. Я не идеальна, как и ты, но, прошу тебя… мы слишком часто нарушаем барьеры, их почти не осталось. Я не хочу становиться подобием своей матери. У меня впервые за много лет появился шанс что-то изменить к лучшему! Не порть его.
– К лучшему?… С Элленджайтами? Я не видел этого типа, но по услышанному – сильно сомневаюсь.
– Ну, он точно не ангел, да. Зато хотя бы не мой родной брат. Я серьёзно, Ливиан. Оставим уже этот романтический тон раз и навсегда.
– Ты станешь отрицать?..
– Не стану, – перебила я его. – Ни химии, ни притяжения между нами. Но оно не стоит разрушенных душ.
– Разве наши души и без того недостаточно разрушены?
– Я верю, что кое-что ещё можно починить. Стоит перейти черту, я навсегда возненавижу тебя и потеряю те жалкие остатки самоуважения, что у меня ещё есть. Не кради их у меня. Мне с тобой не справиться, Ливиан, но финал этой игры может быть совсем не такой, каким ты задумал.
Он внимательно глядел на меня, слушая. Смуглое, холодное, замкнутое лицо и отражение адского пламени в чёрных глазах.
– В одной реплике ты ухитряешься умолять и угрожать, Сандра?
– Я пытаюсь до тебя достучаться, Ливиан. Знаешь, мне кажется, Рэй не просто так выделяет тебя из своих детей – ты похож на него…
– Если ты хотела сделать комплимент, – поморщился он, – у тебя не получилось. И не думаю, что мы похожи.
– Мы не знаем, каким он был сначала. Когда был в нашем возрасте. Его страсть нарушать все установленные правила не принесла никому добра. Он ломает всех, кто рядом. Не превращайся в него, Ливиан. Не нужно.
Какое-то время мы молча смотрели друг другу в глаза, будто перетягивая невидимый канат. Потом, к моему удивлению, Ливиан отступил, убирая руки.
Я понимаю, что это всего лишь иллюзия, но у меня было такое чувство, что воздуха вокруг стало в два раза больше.
– Спасибо, – вздохнула я.
– За что? – криво усмехнулся он.
– За то, что дал шанс нам обоим поступить правильно.
– В мои планы с самого начала не входило ничего иного. На самом деле я пришёл из-за Энджела.
Я тут же скрестила руки на груди, словно заранее отгораживаясь от готовых прозвучать слов.
– Чтобы ты не собирался сказать или сделать, но Энджел, впервые за долгое время, тоже готов поступить правильно. Ирис его счастливый билет и реальная возможность стать лучшим вариантом самого себя. Тебя это не устраивает?
– С чего ты взяла, что дело во мне? Я всего лишь хочу предупредить.
– Предупредить? О чём?
– Увы, но в одном ты права – ни о чём хорошем. Я пару раз видел эту девочку, хотя мне она показалась эгоистичной куклой, но я готов согласиться – лучше одна эгоистичная кукла, чем сотни.
– Мы не против моногамии?
– Всем сердцем «за», но… как известно, всё, что до этого самого «но» – не считается. Как и моё мнение. Потому что…
Ливиан выдержал небольшую паузу.
– Потому что – что? Хотя, думаю, я знаю, чьё имя сейчас прозвучит – потому что «Рэй». Рано или поздно, чтобы не случалось или не намечалось, мы все всегда упираемся в это имя. Думаешь, я не осознавала, что Рэй не окажется в восторге от складывающихся обстоятельств? Или не догадывалась, что Энджелу, рано или поздно, придётся наконец научиться противостоять нашему монструозному отцу? По-моему, отличный повод сделать это! Постоять за свою женщину и ребёнка у него, возможно, удастся лучше, чем до сих пор получалось бороться за самого себя? Судя по выражению твоего лица ты со мной не согласен?
– Приятно ошибиться и понять, что что-то человеческое в тебе всё-таки осталось. И не просто человеческое, а с налётом романтизма, – Ливиан деланно вздохнул. – Неприятно, что придётся развеять этот флёр.
– Тогда не развеивай. Оставь, как есть.
– Увы! Если не я, жизнь сделает это сама, но по мне, так к неприятностям лучше быть готовым.
– Короче, братец? Тебе есть, что сказать по существу? Или ты планируешь завершить разговор философскими опусами?
– Ньевес беременна. Её отец вчера приходил с Рэю с разборками и угрозами. Если разразится война между двумя нашими бандами, чертям в аду станет тошно – слишком много грешников начнут поступать разом. Сама понимаешь, у отца сейчас совсем другие планы – он хочет слияния и контроля, а не очередных разборок.
Сердце в груди словно провалилось, а к позвоночнику приложили кусок льда. Это было катастрофой. Известие ставило крест на всех моих задумках. Можно сколько угодно кричать: «Нет, не может быть!» и «Рэй не может с нами так поступить».
Рэй может. А главное – поступит. Мы в очередной раз выступим в роли пешек на его шахматной доске. Но от чудовищной несправедливости всего происходящего у меня глаза застилало красной пеленой ярости. Всё налаживалось – всё наконец-то могло стать хорошо. Но история с этой испанкой грозила перечеркнуть все мои надежды.
Не говоря больше ни слова, я направилась к двери.
– Эй! Ты куда? – окликнул меня Ливиан.
– К Рэю.
– Что ты ему скажешь?
– Ещё не знаю. Но что-нибудь скажу непременно.
– Сандра, мы оба знаем, что это бесполезно. Он тебя не послушает.
– Да?! – ярость во мне кипела, как готовая выплеснуть из жерла вулкана лава. – Если всё бесполезно, если ты не хочешь, чтобы я вмешивалась, зачем было приходить сюда и говорить мне эти новости?
– Чтобы они не стали для тебя громом среди ясного неба позже. Ты не можешь ничего изменить…
– Перестань повторять это раз за разом. Может и не смогу, ну так я хотя бы попытаюсь. Терять-то мне всё равно нечего! Рэй готов единственного небезразличного мне человека поломать, как игрушку и, может быть, моё вмешательство ничего не сможет предотвратить, но я не стану стоять в стороне и просто молчать.
– Можешь говорить, можешь кричать – это ничего не решит.
Но я его уже не слушала.
Наше проклятое подземелье, похожее на лабиринт, извивалось, точно чрево гигантского змея. Не выбраться отсюда ни одному из нас. Что не делай – ни у кого ни шанса, будь оно всё проклято!
Я ворвалась в комнату Рэя без стука. Замок тоже не стал преградой, мой новообретённый дар буквально разнёс его по винтикам.
Вопреки моим ожиданиям, Рэй был в своей комнате один. И относительной трезвый. Полностью трезвым я его вообще не помню. Это постоянный образ – он с бутылкой вина в руке и с папиросой, от которой несёт тошнотворно-сладким запахом гашиша. Но, поскольку ещё сейчас едва-едва полдень, этого мало, чтобы привести его привычное полуживотное скотское состояние.
