– Ты приехал зачем-то конкретным? Или – как всегда?
Синтия лежала на животе, помахивая в воздухе розовыми голыми пятками. Её тело было влажным и белым, как внутренняя сторона раковины, отдавало слабым перламутровым сиянием. И золотой нимб волос делал её как никогда похожим на ангела, которым она никогда не была.
Которым никто из нас не был.
– Почему ты думаешь, что я приехал к тебе? Я заехал с визитом к нашему новому родственнику. Простите, что помешал вам…
– Ты же обещал не извиняться, – оборвал меня Ральф.
Судя по его внешнему виду, растерянному и сердитому, он в этот момент предпочёл бы оказаться где угодно, лишь бы не там, где был.
– Вижу, ты и правда такой, каким тебя описывал моей отец, – я от души хотел наговорить им гадостей, поддеть и ранить. Чем больнее, тем лучше.
– Твой отец не был моим другом.
– Он говорил, что был единственным, кто с тобой не спал. Думаю, он мне врал.
– Амадей любил эксперименты в рамках. И всегда предпочитал девочек.
– Значит, не лгал. Именно так он про себя и рассказывал. Что ж? Поздравляю, дорогой… дядюшка. Ты начал в будущем тем же, чем закончил в прошлом – успел переспать со всеми близлежащими родственниками.
Я повернулся к Синтии, улыбнувшись ей со всем стервозным очарованием, что не отпустила природа.
– Надеюсь, тебя эта связь порадовала так же, как и меня.
– Ну, да. Я решила не отставать. Не понимаю, что ты так завёлся, братец? Тебе можно развлекаться, а мне – нельзя? Мы оба знаем, что ты первый переспал с ним.
– Не понял? – скрестил Ральф руки на груди, переводя сонный от боли, удовольствия и наркоты взгляд с меня на Синтию и обратно. – У вас состязание?
–Не совсем, -брезгливо поморщилась Синтия. – Просто Ральф, как всегда, слишком снисходителен к себе и строг со мной.
– Я строг с тобой? – зло засмеялся я.
– Неужели ты не понимаешь, что роль Полиции Нравов тебе не подходит? Я буду спать с тем, с кем захочу, тогда, когда захочу. К слову, если ты забыл – ты сам поставил крест на всём, что нас связывало. Ты решил быть верным своей белой голуби. Хотя мы оба знаем, что верность тебе не по зубам…
– Ничего ты обо мне не знаешь.
– Ты всегда была слабаком, Альби. Бедный, ведомый, слабый обиженный мальчик… кстати, кого к кому ты ревнуешь? Меня к нему? Или его – ко мне?
– Мне лучше уйти.
– Не смею задерживать. Можешь убираться на все четыре стороны. Мы оба знаем, что это ненадолго, во чтобы ты сам сейчас не верил.
Я не стал спорить. Хотя очень хотелось. Однако, если я чему-то успел научиться за последний год, так это именно тому, что то, чего очень-очень хочется, лучше всего и не делать. Это страсти. От страстей правильно избавляться.
– Альберт! Подожди, – рука Ральфа, легко упавшая мне на плечо, не должна была меня остановить.
Но остановила.
Он потянул, заставляя меня обернуться к себе.
Бледный, слишком красивый для живого человека, будто светящийся изнутри. Длинные волосы вились за ним, как локоны утопленницы в воде. Или колышущиеся водоросли.
– Чего тебе? – довольно грубо отозвался я, сбрасывая его руку.
– Я не знал, что это может причинить тебе боль.
– Ты пытаешься извиниться?
– Да.
– Мы оба знаем, что мои чувства ничего бы для тебя не изменили. Люби я её хоть до одурения и разбейся мой мир вдребезги, это ничего для тебя бы не значило. Ты берёшь то, что хочешь. Не то, что бы я тебя сейчас винил, пойми меня правильно. Я и сам во многом такой же. Но есть же хоть какие-то рамки? Она – твоя дочь. Дочь от женщины, которую ты, по твоим собственным признаниям, любил.
– Именно она её и убила, – с горечью выдохнул Ральф и на мгновение его лицо исказилось чувством, которое вполне можно было бы охарактеризовать, как злость.
– И что? Ты отомстил ей до полного оргазма? Скажи, ты об этом думал?
Он вздохнул, отступая на шаг:
– Мы оба знали, что я не думал. Вообще. Ни о чём. Я… я сожалению.
– Как всегда, да? Так же, как ты сожалел, когда спал с женщиной своего брата?!
– О чём ты?
– О Стелле.
– Что за чушь? Она не была женщиной Винсента…
– Она ему нравилась. Ты об этом знал. Она была влюблена в тебя, ты и об этом знал. Но ты просто использовал её…
– Я…
– Что – ты?! Лишил влюблённую в тебя до потери разума девушку невинности, а потом – сдох?
– Откуда я мог знать, что у меня получится?
– Ну, ты очень старался – старался избежать последствий своих собственных поступков.
– Моя смерть стала благом. Каждый прожил свою жизнь так, как должен был. И, если бы я решал, меня бы здесь не было.
– Я говорю не об этом!
– Я понимаю, о чём ты говоришь и, Альберт, я не хочу с тобой ссориться. Очень. Ты единственный, кто напоминает мне о моём мире. Ты нужен мне. Что мне сделать, чтобы искупить то, что… случилось.
– Да делай ты, что хочешь. Мне правда всё равно.
– Если бы это было так, ты не смотрел бы на меня с таким отвращением.
– Отвращением?.. Может быть, не знаю. Дело не в том, что ты был с Синтией – с ней кто только не был. Хотя я надеялся, что новую главу мы начнём иначе.
Мне в тот момент искренне казалось, что мы друг другу поняли. И, как не злился я на Синтию, как не был разочарован в новом члене (вот уж в прямом и переносном смысле слова) нашей семьи, я надеялся, что хоть какое-то подобие привязанности мы друг к другу сохраним, раз уж взаимоуважением невозможно. Так что когда через пару дней я заехал к Катрин и узнал, что он наносил её визит…
В тот момент я понял, что до этого вообще не знал злости. Я даже не злился – меня жгло калёной яростью. Этому мерзавцу мало показалось Синтии, он решил поближе познакомиться и с Катрин? Она меня уверяла в том, что всё дело в деньгах и каких-то планах на совместные опыты. Я верил, что от денег этот мерзавец не откажется. Как и он неё самой. Не исключено, чтобы позлить меня. Или из скуки. Или ещё каким-то малоприятных мотивов.
Дело не в том, что я не доверял Катрин. Я… да, не доверял. Слишком хорошо зная силу искушений и разрушительных страстей, я предпочитал держать мой ледяной цветок подальше от пламени.
Как мог, я держался, чтобы не оттолкнуть Кэтти отвратительной ревностью и подозрениями. Нет ничего более жалкого и разрушительного, чем ревность. Стоит этой гадости появиться в отношениях – считай, пиши пропало. Это как тараканы в квартире или ржавчина на металле, ничем не извести и не остановить. Будет увеличиваться, пока всё не рухнет.
