– Не до конца. От секса я ещё иногда могу отказаться. Но боль меня завораживает. Перед ней мне не устоять.
– Своя боль или чужая?
Ливиан смерил её дразнящим взглядом:
– Твоя боль меня точно не привлекает. В отличие от той, которую ты можешь дать мне.
Их взгляды встретились, и Сандра ощутила странный жар.
Его лицо казалось тёмным. Профиль, чёткий, как на камее, копна густых волос, чёлка, спускающаяся на острые, словно у рыси, глаза.
Сандре вдруг открылась простая истина. Разница между остальными братьями и Ливианом в том, что ни один из них не будил в ней ничего… настолько тёмного, настолько звериного.
Глядя на Ливиана она ощущала себя Кингом. Со всеми вытекающими последствиями. И это её пугало до состояния лютой ярости. Но хуже всего, что Ливиан понимал её чувства. Стоило появиться кому-то третьему, и он держался с безупречной вежливостью и предупредительностью, никогда не глядел на неё так, как смотрел наедине.
Как глядел сейчас.
Зверь жил в их душах, в клетке, под замком, на поводке, без пищи – но жил. И ничего с этим было не поделать.
Ливиан придвинулся ближе, так, что Сандра всей кожей ощутила жар, идущий от его кожи и горьковатый, пряный запах одеколона. Встал так, что его правое плечо коснулась её левого, а лица разделяли какие-то несколько жалких несколько дюймов.
Волосы, стоило вздохнуть поглубже, переплетались между собой – его, чёрные, как крыло ворона и её сверкающая перламутром платина.
– Как долго ты будешь отрицать правду? Ты хищница, Сандра. Как и все мы. А хищникам нужна кровь. Мы оба жаждем одного и того же. Так почему мы должны себе в этом отказывать?
– Не понимаю, о чём ты.
Против воли, грудь её волновалась. И она чувствовала, как участилось и его дыхание тоже.
– Что ты мне предлагаешь? Трахнуться?
– И это тоже, если захочешь. Но это не обязательный пункт программы.
– О! Так там целая программа намечается? Как интересно? А тебя не смущает то, что я твоя родная сестра?
– Честно? Боюсь, мой ответ тебе не слишком понравится, Сандра. Нет, меня не смущает. Спасть с сестрой вряд ли противоестественней, чем спать с братьями.
Лёгкий флёр сексуального возбуждения, окутывающей, словно туман наваждения, рассеялся.
– Что ты сейчас сказал?! Ах ты, лицемер! Значит ты и Энджел…
– Ну при чём тут Энджел?
Сандра осеклась на полуслове. В голове её замелькали обрывки мыслей. Весьма напряжённые отношения между Артутом и Ливианом она всегда рассматривала как нечто, что зеркально отражало её отношения с братом-близнецом: брутальный Ливиан не принимал пылкой страсти между Артуром и Энджелом – это казалось вполне естественным.
Но то, что Ливиан может ревновать Артура к её брату в этом плане ей никогда даже в голову не приходило!
– Ты и Альберт?.. Хочешь сказать?..
– Не хочу. А ты – хочешь услышать?
– Не уверена.
Ливиан усмехнулся.
– Конечно, хочешь. В тебе куда больше от женщины, чем ты готова признать и смириться. А женщины любопытны. Они жадны до пикантных подробностей чужой личной жизни. И чем они грязней и несуразней эта личная жизнь, тем больше женщины хотят это знать.
– Ты меня сейчас с какой целью дразнишь?
– Возможно, у меня и цели-то никакой нет, просто нравится с тобой общаться? Давай сыграем в «правда или действие»? Ты станешь действовать, а я после этого говорить правду?
– Какую правду?
Он придвинулся к ней вплотную:
– Какую пожелаешь, Сандра. Тебе не нужно будет спать со мной, не нужно даже целоваться. Просто дай выход своей природной ярости, и мы оба будем удовлетворены. – Его губы почти беззвучно переливали слова прямо в ухо Сандре, дыханием обжигая часть щеки и шею. – Под силу тебе заставить меня кричать? Потерять над собой контроль? Поиграем, сестрёнка? Твоя сила воли против моей?
Он не скрывал сексуального подтекста. Да что там? Ливиан словно источал секс, как цветок источает аромат. Он отдавал себе отчёт, что его стрелы достигают цели и наслаждался этим. Играл с ней.
Сандра подняла на него глаза и холодно, деловито процедила сквозь зубы:
– Как пожелаешь, братец.
Она не была уверена, что у неё получится. Действовала просто наугад, интуитивно, по наитию. Представляя, что зажимает в своей ладони горячие внутренности Ливиана, будто рука не простая, а огненная. Она не ожидала, что это даст какой-то результат. И в первый момент сложилось впечатление, что результата и не было.
Ливиан стоял совершенно спокойно. Потом до Сандры дошло, что как-то уж слишком спокойно. Казалось, он даже не дышит, а лицо в один миг сделалось белым-белым.
Через секунду-другую, моргнув, он глубоко втянул в себя воздух, чуть покачнулся и оперся правой рукой на поручень.
– Ну как? – искренне поинтересовалась Сандра. – Получилось? Достаточно острые ощущения?
– Вполне. Правда, без наглядной составляющей всё равно чего-то не хватает.
– Учту на будущее. А пока пойду-ка я вздремну. Уж утро на дворе.
– Я подожду, когда ты отдохнёшь.
Сандра, уже было, направившаяся к себе, резко затормозила.
– Чего ты подождешь, Ливиан? Чего ты от меня добиваешься? Оставь меня в покое и не втягивая в эту вашу жизнь.
– Почему? Разве ты не одна из нас?
– Нет. Я не хочу быть одной из вас – я хочу остаться самой по себе. И не утруждай себя речью о том, что мне нравится твоя боль, но я не даю себе воли.
– Боишься?
– Да. Боюсь. Знаешь, чего? Закончить так, как кончила моя мать, которую презирала даже собственная тень. Я не стану потакать ни твоим, ни своим грязным желаниям, Ливиан. Прекрасно понимаю, чего ты добиваешься. А в свете твоих признаний всё становится ещё понятней. Найди другой способ досадить Энжелу за то, что он увёл у тебя Артура. А с меня вашей грязи довольно.
– Подожди, подожди, Сандра! Ты всё не так поняла. Артур и Энджел тут совершенно не при чём…
– Да? А что при чём? Я устала бегать от тебя по этим катакомбам, которые приходится звать своим домом. Найди себе другое развлечение, очень тебя прошу.
– Почему ты противишься? Я же чувствую, что…
– Что? – так прямо поглядела ему в глаза Сандра, что Ливиан на мгновение смолк, словно смутившись. – Что я хочу тебя? Это ты чувствуешь? Возможно, так и есть. Но не всегда нужно делать то, что хочешь. А в некоторых случаях, таких, как наш, это делать категорически возбраняется. И не прикрывайся мазохистки-магическими играми. Мы оба прекрасно знаем, что для таких как ты и я, это всего лишь прелюдия.
