— Как дела в саду? — Эд потрепал сына по волосам. Со стороны казалось, что он спокоен. Обычное приветствие сына и отца. Ничего особенного. Только желваки на скулах и непривычная белизна выдавали его истинное состояние.
— У меня ногмально. Суп сегодня ел. С макаенами. Вкусный как у тебя. А еще Кгистина дала мне куклу. Я катал ее на своей машине, и мы… — словно решил, что отцу важно знать все до минуты, Кир принялся в подробностях расписывать свой день. И еду. И то, как новая подружка нещадно эксплуатировала его транспортное средство. И даже, какой мультик сегодня запланировал посмотреть вечером дома.
Мальчика было не остановить. Четверо взрослых и один малыш как загипнотизированные слушали его рассказ. Никто не сходил со своего места, а у меня внутри словно безумный дирижер играл на нервах. То тушь, то похоронный марш, то вообще какую-то дикую абстракцию.
Не так должна была состояться эта встреча. Данька не заслуживал подобного знакомства. Мой умный мальчик слишком внимательно наблюдал за отцом с сыном. Он будто впитывал их разговор, близость и легкость. С завистью, жадностью и чем-то еще… похожим на догадку.
— А тебя Данила зовут? — стоило Киру закончить свой рассказ, Эд переключился на моего малыша.
— Да. Даня. — Он суетливо поправил свою футболку и попытался улыбнуться.
— И сколько тебе лет, Даня?
— Уже три.
— Три?! Ого! Такой большой. Моему сыну, Киру, — Эд указал на сына, — три с половиной. Почти как тебе. Мама с папой, наверное, тобой гордятся. Совсем взрослый.
— Мама. — Малыш расцвел в улыбке. — У меня нет папы.
— Он уехал куда-то? Наверное, в командировку. Папы иногда туда уезжают… Надолго. — На этом моменте Басманский быстро зыркнул на меня. Как нож под ребра всадил.
— Нет… — мой пугливый зайчонок сделал шаг вправо, чуть ближе ко мне. — Его нет, — повторил хмуро, совсем как мужчина напротив.
— Наверное, без папы сложно, — сочувственно протянул Эд. — Ты за главного дома, да? Помогаешь маме?
— Помогаю, мама хорошая. Я ее люблю.
— Это правильно. Маме нужно помогать. Ей ведь никто больше не помогает, так?
Даня вопросительно глянул на меня. Нервным движением поправил волосы и отрицательно замотал головой.
— Все! — На этом моменте мое сердце не выдержало. — Никаких больше вопросов.
Я подбежала к сыну, крепко его обняла и повернула лицом к себе.
Хоть Эд и не спрашивал ничего опасного — тайн у нас с сыном не было — но ждать, чем закончится этот допрос, было невозможно. Впечатлений и новых людей для Даньки сегодня и так оказалось выше крыши.
Если кто-то и должен был рассказывать правду, то это я. А уж никак не мое маленькое солнышко.
— Ох, как ты не права! — все так же с сыном на руках поднялся Эд.
Сейчас он и отдаленно не напоминал человека, с которым я три часа занималась любовью, смеялась и чувствовала себя счастливейшей из женщин.
Передо мной был сжатый до человеческой оболочки торнадо. Казалось, дотронься, и все вокруг взлетит на воздух.
— Я пыталась тебе рассказать, — звучало по-дурацки. Точно такой же дурой я себя и ощущала. Вместо искреннего разговора тет-а-тет у нас получился целый спектакль со зрителями. А вместо взаимопонимания — напряжение, от которого все искрило.
— Ты! Ты…
Не представляю, что хотел сказать Эд, но вместо продолжения фразы он крепко сжал челюсть. Взгляд голубых глаз вновь остановился на Даньке, и из ушей чуть пар не повалил.
— Эд, ты обещал, что выслушаешь меня, — пропищала я как мышь.
— Я, б… — он оборвал себя в самом начале слова. — Черт! Я… — зло выдохнул. — Пацаны, закрыли уши!
Такие же загипнотизированные как и дамочки возле забора, оба мальчика даже и не подумали ослушаться. Они приложили ладони к ушам и уставились друг на друга. Как в отражение смотрели.
— Я нихрена не понимаю, что здесь происходит, — зашипел Басманский. — Вообще. Идиотом себя чувствую.
— У меня есть объяснение. Правда, — так же шепотом заговорила я.
— И вот это все, — Эд взглядом указал на мальчишек, — мне не показалось? Это вообще не бред?
В глазах моего ходячего торнадо блеснули такие отчаяние и шок, что я с трудом сдержала улыбку. Дура полная. Только что умирала от ужаса, а сейчас готова залиться хохотом. Где логика? Нет ее.
— Нет. Тебе не кажется, — закусила губу. — У меня было ЭКО. Донорское.
— Пи… — Эд закатил глаза. — Полный пи…
Он вместе с Киром снова опустился на корточки.
— Пристрелите меня кто-нибудь. — Свободной рукой закрыл глаза. — Чтоб не мучился.
— Тебя сейчас нельзя убивать. У тебя… двое, — последнее слово я сказала совсем тихо, и страх вместе со всеми сомнениями окончательно исчез.
Глава 23. Мужской мозг и трудности переваривания информации
"Мужской мозг больше женского по весу и объему.
А, как женский, понять главное
с одного взгляда все равно неспособен".
Энциклопедия женской мудрости
Эд.
За тридцать пять лет я ни разу не жаловался на сердце, но сейчас за грудиной болело. Противно так, ноюще. И в голове творился полный бардак.
Сын — два штуки.
Мамаши — тоже две.
Возраст пацанов — примерно одинаковый.
Баба у меня на момент зачатия — одна.
Со стороны все выглядело как школьная задачка от нашего гениального министерства образования. У них и дважды два иногда пять, и корень из шестнадцати три. Вот только, подозреваю, накосячить подобным образом не смогли бы даже шибко умные чиновники.
Первым желанием было послать всех на хер, забрать Кира и умотать домой. Коньяка в баре еще хватало. А в собутыльниках я сегодня не нуждался. Хватило уже посторонних.
Но, чтобы уйти, нужно было подняться. А чтобы подняться — прийти в себя.
Только хрена! Земное притяжение оказалось против. Наоборот, оно так и манило упасть тут где-нибудь на травку и полежать. Как жучок перед опасностью — ножками вверх.
Моя золотая девочка Леночка спасению не способствовала. Вместо того чтобы сказать своему мужчине, что у него бред и вызвать доктора, она лыбилась во все тридцать два и гладила по голове 3D-копию Кира шестимесячной давности.
Пиздец полный!
Жопа!
Но одно в этой ситуации я понял четко — как бы я ни разбрасывал по квартире презервативы, как бы ни запрещал себе соваться в Лену без защиты, пацанов теперь у меня двое.
Два — это один и еще один. Мальчик и мальчик.
