А пока одни будут открывать ворота, другие уберут следы преступления: не получилось повеселиться – так надо затереть следы.
– Да-а? – издевательски протянул Март. – А я могу так, – и впечатал ладонь в створку ворот.
По толстому металлу побежали огненные трещины, образуя паутину, словно кто-то бросил камень в тонкое стекло. Запахло расплавленным железом. Створка рухнула на каменную кладку двора, подняв небольшое облачко пыли и искр.
Брэниган не произнес ни слова. Молча перешагнул расплавленное нечто, бывшее минуту назад частью ворот, и последовал за Мартом.
На шум выскочила охрана. Двое. Огромный рост, бугры вздымающихся мышц, бритые головы. В отличие от Мартина, Шельес своей безопасностью не пренебрегал.
Март вскинул руку, и ближайшее дерево с толстым стволом и раскидистыми ветвями, нависающими над подъездной дорожкой, вырвалось из земли, обламывая мощные корни, и снесло охрану с пути, будто бумажные фигурки в детской игре. Маг даже не замедлил шага. Следующей слетела с петель дверь.
Мартин не помнил, когда в последний раз чувствовал такую всепоглощающую ярость. Особенно когда понял, откуда именно светит тусклый свет знакомой ауры – второй этаж, там, где обычно располагаются спальни.
Из прилегающего помещения выскочил долговязый мальчишка, попытался преградить путь. Никакой магии, никаких эффектов – Март просто ударил его и отбросил в сторону. Следующий напал на Брэнигана, тот тоже справился без лишних промедлений.
Охранники во дворе были наемниками, подготовленными взрослыми мужчинами. А эти – мальчишки, не умеющие ни драться, ни защищаться, но готовые биться и умереть за своего хозяина. Не от любви и преданности, а оттого, что знали, что тот не пощадит тех, кто не попытался его защитить.
Лестницу Мартин преодолел в три широких шага. Дар выхватывал отблески аур то там, то тут – все на нижних этажах, скопление – в подвале: тусклые, почти безжизненные, рваные. Именно такой была аура Пьетро, когда они с магом только познакомились.
Март снес с петель следующую дверь: просто взмах руки – и в разные стороны полетели щепки.
Он не ошибся в своих худших предположениях: помещение оказалось спальней. Огромная кровать под воздушным балдахином, пушистый ковер. Кольца для крепления цепей на столбиках в изголовье и изножье гигантского ложа. Марта замутило.
Когда дверь слетела с петель, хозяин дома стоял к ней спиной. В руках ремень, брюки с пустыми шлевками спущены.
– Какого черта?! – взвизгнул Шельес, отступая от связанного подростка на своем ковре. Светлый ворс был перемазан кровью.
Март лишь мельком бросил взгляд на сжавшегося Пьетро, оценил, что одежда подростка рассечена ударами пряжки ремня, но не снята, и вперился в рабовладельца ледяным взглядом.
– В гости, – сообщил ровным голосом, лишенным эмоций, и нарочито медленно начал закатывать рукава. Пожалуй, этот тон напугал садиста больше, чем выбитая дверь. – Я ведь говорил, что убью тебя голыми руками? – все с той же интонацией продолжил Мартин, закатывая второй рукав.
Шельес испугался, побледнел.
– Не посмеешь! – тем не менее тявкнул, перехватывая ремень поудобнее. – Только попробуй что-нибудь выкинуть…
– Попробуешь замахнуться на него, – как бы невзначай обронил Март, заканчивая с рукавом. – Я обрушу пол под твоими ногами. Будешь падать долго и красиво. Рик, забери мальчика, пожалуйста.
Радеющий ранее за наказание в рамках закона Брэниган не возразил ни полусловом после того, как увидел обстановку спальни и понял, для чего владелец ее использовал. Молча прошел мимо Мартина в развороченный дверной проем и направился к Пьетро.
Шельес дернулся, но остался на месте, памятуя об угрозе мага.
– Вы не посмеете! – выкрикнул отчего-то Брэнигану.
Рикхард не ответил. Поднял бесчувственного подростка на руки и направился к двери. Их с Мартом взгляды встретились лишь на мгновение, но этого было достаточно. Брэниган кивнул.
Мартин кивнул в ответ и шагнул к Шельесу, приподняв руки и демонстративно поведя ими из стороны в сторону.
– Голыми руками, помнишь?..
Мартин спустился по лестнице на первый этаж, на ходу опуская рукава. Ему все еще чудился хруст чужих позвонков под руками. Шельес до последнего верил, что серьга черного мага защитит его от расправы. А когда наконец дошло, попытался бежать. Но куда побежишь, когда собственная кровать встает на дыбы, преграждая пути к отступлению?
Брэниган стоял на одном колене возле дивана, на который положил Пьетро, и снимал с мальчика путы. Тот все еще был без сознания, лишь глухо постанывал.
Рикхард вскинул голову на звук шагов; вопросительно приподнял брови.
– Сломал шею. Дух упокоил, – коротко отчитался Март; подошел к дивану. – Как он?
Брэниган нахмурился.
– Внешне – будет пара новых шрамов.
– Угу, – обронил Мартин и склонился над еще одним бесчувственным мальчишкой, лежащим на полу; проверил пульс. – Этого я, кажется, ударил слишком сильно.
– Этого – я, – буркнул Брэниган. – Твой – у входа. Тоже живой, я уже проверил.
– Спасибо. – Март выпрямился.
Навалилась страшная усталость. Безумно хотелось лечь на диван и закрыть глаза.
– Что ты делаешь? – не понял Рикхард, когда Мартин подошел к столу, вырвал из лежащего на нем блокнота страницу и написал на ней несколько строк; затем бумага исчезла прямо в его пальцах.
Маг дернул плечом.
– Вызвал Приуза. Твоих тоже захватит.
Глаза Брэнигана округлились.
– Ты серьезно?
– А похоже, что я настроен шутить? – огрызнулся Март. – Может, предлагаешь все здесь спалить к чертям, с детьми в придачу? – Он кивнул на ближайшего подростка, раскинувшегося на полу в нелепой позе.
Рикхард в ответ только поджал губы.
Март сполз спиной по стене на пол и остался сидеть, подтянув к себе колени и откинув голову на шелковую обивку с веселым цветочным узором; прикрыл глаза.
– Тут есть еще дети? – глухо спросил Брэниган.
– Полный подвал, – сказал Мартин, не открывая глаз.
– И наверняка все они его рабы по закону…
На это маг отвечать не стал. Он и сам понимал, что друг имел в виду. То, что, реши они поступить так, как велит закон, этот самый закон Шельеса и оправдал бы. Март давно выяснил, что рабство в Реонерии явление нечастое, а потому толком не регламентированное. Привез раба из-за границы – значит, владей. Можешь застраховать как дорогую собственность. А можешь тихо насиловать в своей кровати с кремовым балдахином – никто и слова не скажет.
– Я ни о чем не жалею, если ты об этом, – ответил Март на невысказанный вопрос.
Уже через полчаса дом наполнился людьми. Белые целители приводили пострадавших в чувство. Пьетро занимался сам Приуз, поэтому спустя несколько минут после прибытия помощи он уже сидел на диване, кутаясь в неизвестно кем найденный плед в крупную клетку, и нервно стучал зубами. Окровавленная рубашка лохмотьями висела на его плечах, но ран под ней больше не было.
