– Зачем ты это делаешь? – донеслось сквозь всхлипы. – Кто ты? Ты не мой сын!
– Он самый… мама.
У Мартина ногти впились в ладони. Это же надо было быть таким идиотом! В документах значилось, что призрак самоубийцы не проявился. Гильдия признала умершего упокоенным, и Марту даже не пришло в голову, что эта информация может оказаться недостоверной.
Вот почему, когда заговаривал мужской голос, смолкали женские всхлипы. Вот почему скрипел только один стул. Вышагивала только одна пара ног.
Гелена Роуг и была одна – физически. А в ее теле жили двое: мать и сын.
Ясно, почему ни Март, ни другие маги не почувствовали в ней «подселенца» – кровное родство прячет следы. Если человек добровольно впускает в себя дух кровного родственника, то аура не меняется, а магический фон не искажается. Не знаешь, что искать, – не найдешь.
Оставалось непонятным лишь одно – что же они сделали, если пробудили нежить с кладбища. Родство родством, но магией не владели ни мать, ни сын.
– Давай прекратим, пожалуйста, – взмолилась женщина. – Ты меняешься, тебе становится хуже. Я люблю тебя, но ты должен уйти!
– Заткнись! – Хлопок, будто кулаком по столешнице.
Покатилась посуда, упала на пол, разлетелась осколками.
Плохо. Если сын начинает швырять предметы, используя тело матери, а не только нашептывая ей, что делать, – значит, он становится сильнее.
Мартин размял пальцы и удовлетворенно отметил пробежавшие между ними черные искры магии. Может, запирающие знаки, которыми эта парочка изрисовала погреб, и прячут магический фон от любопытных глаз, но против грубой силы картинки не помогут.
Недолго думая, Март лег на пол, упер ноги в «полоток» и ударил.
Результат превзошел его самые смелые ожидания – половицы разлетелись в стороны как труха.
Глава 9
Март быстро оказался в комнате. Хотел спалить одним ударом и носителя, и «подселенца». Старым добрым методом, поощряемым гильдией, которого он так долго стремился избегать. Уже вскинул руку…
– Живой, – сорвалось с искусанных в кровь губ с таким облегчением, что рука опустилась.
Женщина, в чем маг уже не сомневался, была в комнате одна. Только теперь, когда Мартин знал, куда смотреть и что искать, он отчетливо видел черную пульсирующую сущность посреди ее солнечного сплетения. Крошечную, не больше горошины, но плотную и откормленную материнским горем настолько, что сущность почти взяла контроль над чужим телом.
Март отряхнул пыль и щепки с плеч и волос. Все это время женщина следила за ним затравленным взглядом, вжавшись в угол комнаты.
– Да как ты!.. – попробовал было встрять мертвый сынок, но маг выбросил вперед руку и сжал пальцы в кулак.
Грубый мужской голос оборвался, а Гелена Роуг в испуге схватилась за горло.
– Упокоим добровольно? – поинтересовался маг, все еще держа руку перед собой и не давая захватчику тела вмешаться.
Женщина отчаянно закивала; из глаз по впалым щекам покатились крупные слезы.
Мартин кивнул, сам не зная, ей или собственным мыслям. Подошел ближе. Та инстинктивно попятилась.
– Не двигайтесь, – попросил маг, наконец разжал кулак и приложил ладонь к тому месту, в котором пульсировала яростная, переполненная ненавистью и злобой черная точка. Женщина дернулась от прикосновения. – Я не причиню вам вреда, – пообещал Март. Та закивала, тем не менее вжалась лопатками в стену.
Под воздействием черной магии точка внутри тела женщины сжалась, ослабела и походила теперь не на горошину, а на крохотное зернышко. Гелена задышала чаще.
– Легче, – прошептала она с таким удивлением, будто он только что снял с ее плеч тяжелый груз.
– Будет еще легче, – ответил Март.
Поискал глазами посуду, из которой можно было бы пить; нашел ведро с водой и ковш (глиняная кружка осколками валялась у ног). Набрал в ковш воды, после чего достал из сапога нож, который с недавних пор не забывал брать с собой; закатал рукав и резанул по предплечью. Бурая струйка побежала в посуду, быстро смешиваясь с прозрачным содержимым.
Можно было бы напоить женщину непосредственно кровью, как он поступил с Ларкой. Но та была не в себе, а эта – в сознании.
– Выпейте, – протянул ковш хозяйке. – Так надо.
Та снова закивала. Набрала в грудь побольше воздуха, решаясь, и выпила содержимое посуды залпом.
Черное «зернышко» исчезло.
Ноги женщины подогнулись, и она бы рухнула на пол, если бы Мартин ее не подхватил и не помог сесть на стул; ножки стула вновь протяжно скрипнули.
– Спасибо, – пролепетала Гелена.
– Садитесь и рассказывайте, – велел Март. – Рассказывайте с самого начала.
– Он бросил учебу. Мой Холли… – Голос женщины звучал глухо, но она отчаянно старалась не расплакаться вновь, а рассказать все с самого начала, как и просил маг.
Мартин нашел еще один стул в другом конце помещения, поставил рядом со столом и тоже сел. Что-то подсказывало ему, что история будет долгой.
– …Не знаю, с кем он связался. Мой Холли… Сказал, что кузнецкое дело для дураков. Для тех, кто только и может стучать молотом, а не думать… Его отец был кузнецом… Я не думала…
– Не отвлекайтесь, пожалуйста, – попросил Март. – Воды вам налить?
В ответ женщина быстро замотала головой.
– Спасибо… напилась.
Крови в воде было немного, вряд ли Гелена хотя бы почувствовала вкус. Но впечатлило ее это куда больше, чем тот факт, что в нее вселился собственный сын.
Продолжила:
– …Холли сказал, что видел в городе рес-то-ра-ны, – произнесла по слогам незнакомое слово. – Не харчевни, не таверны – рестораны. Он хотел открыть свой. – (Так вот откуда тяга нежити к местам общественного питания. Март кивнул, поощряя продолжать.) – Рецепты с собой привез, старался. Он был так счастлив… – На глаза матери навернулись слезы. – Я и правда думала: какой кузнец, не его это… Холли заработал в городе денег. Для открытия заведения этого, конечно, было мало, и тогда он решил, что не обязательно сразу открывать в Прибрежье диковинный рес-то-ран – можно сперва попробовать переделать что-то, что есть, донести свои идеи до тех, кто уже давно занимается этим делом. Он прошел по всем харчевням, постоялым дворам, трактирам и тавернам. – Да, в крохотном Прибрежье таких заведений имелось гораздо больше, чем лошадей. Горожане почти не готовили дома. – Везде его осмеяли, опозорили. Крол и вовсе… отлупил… – (С этого станется, Март даже не удивился.) – И деньги отнял.
Мартин чуть было изумленно не спросил: «Он что, носил все заработанное с собой?» Но вовремя прикусил язык. Не ему ужасаться глупости и неосторожности других. Сам в эти дни отличился – хуже некуда.
