– …Холли хотел пожаловаться в магистрат, – продолжила Гелена уже спокойнее; уперлась взглядом в сцепленные на коленях руки. – Но Крол пригрозил, что будет хуже. Сказал, что у него все схвачено, везде свои люди, – тяжело вздохнула. – Так оно и есть. – (Март скрипнул зубами.) – Довел он моего мальчика, довел. Холли не выдержал. Ранимый он – и правда, какой из него кузнец? Руки на себя наложил.
– Вы были дома? – уточнил Март, уже представляя, что случилось дальше.
Женщина замотала головой, не отрывая глаз от своих пальцев, теперь теребящих подол цветастой юбки.
– Уходила на рынок. Пришла… А он… висит…
Гелена замолчала. Не плакала, не всхлипывала – просто молчала, уставившись в одну точку.
– Вы видели призрак? – уточнил Март.
– Слышала… он будто позвал меня, мой Холли… – На этот раз женщина зарыдала, закрыв лицо ладонями.
Мартин отвернулся.
Побарабанил пальцами по столешнице, повернувшись вполоборота и осматривая помещение. Окна узкие, шторы плотные – мало света, хотя на улице день. Травы и овощи на тонких нитях под потолком, плед с заплатами на узкой прогнувшейся койке.
«Лучше бы матери в доме помог, чем вешаться», – подумал маг раздраженно.
Что произошло после смерти Холида, стало уже ясно. Призрак сформировался, «постучался» к матери, а ему «открыли». Ей казалось, что любимый сын всегда рядом, смотрит на нее с небес, как любят выдумывать люди. А он рос в ней и питался ее любовью и скорбью, пока почти полностью не утратил прежнюю личность и не захватил чужое тело.
Гелена была права, ее сын изменился. А не упокой его Март сейчас, через пару месяцев он уже не помнил бы ни мать, ни собственное имя – просто убивал бы.
Молчание затянулось, и Мартин снова повернулся к женщине. Она уже успокоилась и сидела, ссутулив плечи, будто ждала приговора.
Март вздохнул.
– На кладбище что делали? Откуда узнали, как рисовать знаки? – Он качнул головой в сторону зияющего темнотой погреба с разбитой крышкой.
Гелена с опаской подняла на мага глаза. Март прямо посмотрел на нее в ответ.
– Прабабка моя владела даром, – призналась женщина, почувствовав что-то во взгляде собеседника и вновь опустив свой. – У нас уже не осталось в крови магии. Смотрели при рождении – нету. А, видать, крошечная искорка осталась.
«Искорку», как она выразилась, в четвертом и уж тем более пятом поколении не разглядеть. Это словно кровь, разведенная в воде, которую Март заставил выпить несчастную, – слишком мало, чтобы почувствовать вкус, а действие есть.
– Книга? – уточнил маг, уже не сомневаясь в своих умозаключениях.
– Книга, – обреченно призналась та.
Под действием нужных заклинаний, рисунков и другого вспомогательного материала могла заиграть и крошечная капля крови в бочке с водой.
Все оказалось так просто.
Столько жертв…
– Зачем?
Март произнес свой вопрос негромко, но женщина вздрогнула, будто ее хлестнули плетью.
– Он не знал, мой Холли… – призналась тихо. – А когда его голос поселился в моей голове, сказал, что теперь знает все, что знаю я. Я просто ее хранила как наследие. Ни разу не открывала… Он испугался, понял, что натворил… Мы хотели его оживить… – Женщина вновь зарыдала.
– Гениально, – пробормотал Март.
Она не слышала.
– Мы что-то напутали, – продолжала признаваться в содеянном.
Напутали. Злость на Крола и его коллег вмешалась в ритуал, и вышло то, что вышло.
– Как вы попали в «Кролика и лиса»? – задал Мартин свой последний вопрос. – Почему Гирли?
Гелена пожала острыми плечами.
– Мы давно знакомы. Он завсегдатай в «Лисе». Я попросила взять меня с собой. Денег обещала. Хотела взглянуть Кролу в глаза… А тут… Я уже слышала, что в городе беспорядки с нежитью, но я не думала… Потом… испугалась.
Вот почему Гирли злился, ожидая у ворот свою спутницу: навязалась, а потом влезла в дела с гильдией и стражей, не успев отдать обещанных денег. А Март счел его ревнивым супругом. Впрочем, по морде он ему съездил не зря – заслужил, беря деньги за ничего не стоящую ему услугу у убитой горем матери, еле сводящей концы с концами.
Мартин встал, и женщина испуганно вскинула на него глаза.
– Книгу отдайте.
Та вскочила, бросилась к кровати, вынула большой фолиант из-под матраса.
Март взвесил книгу в руке – тяжелая. А главное – опасная. Знаки и заклинания давно не использовались. Запретное, забытое мастерство предков…
Мартин сунул увесистый фолиант под мышку и направился к двери.
– Стой! – ахнула Гелена. – А как же я? Меня же нужно судить!
У нее было такое отчаяние на лице, будто она жаждала приговора больше всего на свете. Но Март не решал проблемы с чужой совестью.
Он обернулся, взмахнул рукой. Повинуясь его магии, щепки, усеявшие все пространство вокруг темного провала погреба, взмыли в воздух, соединяясь друг с другом и вновь превращаясь в дверцу, а затем вернулись на место.
– Я не тот, кто вам нужен, – сказал Мартин. – Я не судья.
После чего накинул на голову капюшон и вышел за дверь.
Как он и думал, все самое важное – всегда на виду. Запирающие знаки, так идеально «зачистившие» погост, обнаружились у основания каждого столбика кладбищенской ограды. Шли дожди, частично смывшие краску, остальное доделала грязь. Неудивительно, что Март ничего не нашел, как ни искал.
Еще пара таких дождей, и знаки смоются сами собой.
Мартин последний раз обернулся на покосившийся домик Гелены Роуг, сунул тяжелую книгу под плащ, чтобы не привлекать внимания, и быстро зашагал к центру города.
Только по дороге сообразил, что забыл уточнить, сколько дней он провел в погребе, пока восстанавливался его резерв.
Судя по всему, не один.
Глава 10
Мартин быстро пронесся по первому этажу постоялого двора. Кивнул Ларсу, криво улыбнулся его супруге, при виде мага привычно осенившей себя святым знаком. И сразу по лестнице – к себе.
Книгу он укрыл «щитами», сделав невидимой для любопытных глаз. Однако ее вес от этого не убавился, и Март мечтал поскорее избавиться от своей ноши. А потом переодеться, непременно переодеться, потому что вся его одежда пропиталась пылью и запахом сырой земли.
Спрятав древний фолиант в тайник, он как раз начал раздеваться, когда прямо перед ним в воздухе материализовалось послание.
Март закатил глаза, возмущаясь нетерпеливостью Ризаля, и выхватил листок прямо из еще не успевшей исчезнуть магической воронки.
«Где тебя черти носят?» – гласила записка.
