Тот нахмурился.
– Вы себя… режете?
А еще протыкает и порой рвет кожу зубами. Но это Мартин озвучивать не стал – по форме шрамов все можно было понять и так.
– Тело черного мага – само по себе оружие против многих заклятий, нежити и нечисти в том числе, – пояснил, сам не зная зачем. – Кто-то рвет на себе волосы, – усмехнулся, припомнив известную байку, впрочем не лишенную смысла. – Кто-то мочится на могилы, чтобы упокоить их обитателей. – Глаза Брэнигана стали размером с плошки. – Самые разумные запасаются артефактами-накопителями. – Март приподнял руку и поиграл пальцами, на которых красовались целых три массивных перстня. – С кровью проще: она всегда под рукой, и это значительно экономит время.
Брэниган сглотнул. Перевел взгляд на свою обнаженную грудь с редкой порослью темных волос и, казалось, вовсе позеленел.
– У вас не тот случай, – утешил его Мартин. – Я не собираюсь ни протыкать вас острыми предметами, ни поить своей кровью.
Смешать свою кровь с королевской – этого еще не хватало. Не то чтобы королевская кровь отличалась от других, но это было бы слишком символично.
Брэнигана от подобной перспективы тоже передернуло.
Март подошел к дивану ближе, сосредоточенно глядя на хитрое нечто в груди лежащего на нем мужчины.
– Только не дергайтесь, что бы ни произошло, – предупредил серьезно.
Если процесс действительно окажется схож с извлечением серьги, то уполномоченному придется несладко. Мартин ни разу не проводил подобные манипуляции один, и сейчас ему вновь мучительно не хватало Карда.
Маг распростер руки над проклятым, потянулся к проклятию. То шарахнулось, скорчилось, затаилось, почти полностью пропав из виду. Однако было поздно, Март уже понял, как и за что оно держится; продолжил.
О да, он не ошибся: это было очень похоже на извлечение серьги. Брэниган – везунчик: не зайди он к Марту, никто не смог бы ему помочь, даже если бы заметил проклятие вовремя.
От напряжения на лбу мага появилась испарина.
Первое кольцо разрядилось…
Второе…
Брэнигана выгнуло дугой. Он до скрежета сжал зубы, замычал, сдерживаясь, чтобы не заорать, и Март запоздало сообразил, что следовало дать ему что-нибудь, чтобы зажал в зубах. Понятная оплошность – приготовлениями всегда занимался Кард.
По лбу уполномоченного градом покатился пот, лицо покраснело.
Мартин усилил напор, мысленно поблагодарив «испытуемого» за терпение: реши он вскочить или хотя бы рвануться в сторону, у мага были бы все шансы выдернуть из него проклятие вместе с жизнью.
Третье кольцо…
К проклятию потекли остатки собственного резерва, и только тогда оно наконец задрожало и покинуло тело. Март протянул руку, и черное нечто перетекло ему в ладонь. Маленькое и безобидное на вид – словно чернильная клякса.
Мартин сжал кулак, направив в него магический поток. «Клякса» истлела.
Грудная клетка Брэнигана бешено вздымалась, а сам он был таким мокрым, будто его облили водой.
Март тыльной стороной ладони смахнул пот с собственного лба; отступил.
– Если вас тошнит, то идите в уборную. Не вздумайте портить мой ковер.
Ковер в его гостиной конечно же не шел ни в какое сравнение с тем пушистым безобразием, которое лежало на полу главы столичной Гильдии магов. Тем не менее Март не собирался обрекать Мирту на подобную уборку.
– С-сдержусь, – выдохнул Брэниган.
Март кивнул и отошел к столику с недопитым бокалом вина. Осушил залпом.
Отец отругал бы его за подобное отношение к благородному напитку: вино следовало пить не спеша, чтобы оценить букет по достоинству, а не глотать, как дешевый самогон.
Брэниган сел на диване, потер лицо ладонями. Затем потянулся к рубашке, накинул ее на плечи и встал.
– И мне налей, – буркнул, подходя к столу, чуть пошатываясь и на ходу застегивая рубашку.
Март приподнял брови.
– Мы уже на «ты»?
Брэниган только отмахнулся.
Еще через полчаса вновь облачившийся в свои вещи старший уполномоченный Королевского сыска и Мартин сидели за столиком и доедали давно остывшие пирожки Мирты. Пьетро, которому маг разрешил вернуться, галопом пронесся по первому этажу и скрылся в своей комнате.
– В какой-то момент я подумал, что тебя подослали, чтобы меня убить, – признался Брэниган.
Март дернул плечом.
– Весьма оригинальный способ.
– Некоторые убийцы очень… э-э… творчески подходят к своей профессии, – доверительно сообщил собеседник, подлив себе в бокал вина.
Так недолго и напиться. Мартин до сих пор сидел со вторым бокалом, не выпив его содержимое и наполовину.
– Часто проверял на своей шкуре? – поинтересовался маг, наблюдая за игрой льющегося из окна солнечного света в пурпурной жидкости в своем бокале.
– Частенько, – хмуро отозвался Брэниган.
– Из-за брата?
– Из-за брата, из-за отца, из-за службы… – усмехнулся. – Из-за своего скверного характера, как говорит моя сестрица.
Мартин лишь улыбнулся. Сестры – они такие, острые на язык.
– Ну, так сначала подумал, что я убийца, а потом? – Маг вспомнил, что, отвлекшись, тот так и не закончил мысль. Ему было любопытно, прежде всего с профессиональной точки зрения, что испытывал человек, только что лишившийся проклятия на смерть.
– Я почувствовал легкость, – признался Брэниган.
– Это от вина.
– Другую легкость, – уверенно возразил тот. – Меня действительно что-то давило, угнетало все последние недели. Нежелание вставать по утрам, отсутствие аппетита, отсутствие каких-либо желаний, кроме желания лечь и закрыть глаза.
– И больше никогда их не открывать, – согласился Март. – Почти исполнилось.
Они помолчали, каждый думал о своем. Мартин думал о том, чем для него обернется импульсивный поступок, и пока все приходящие на ум варианты его не радовали.
– Так чем я могу тебе отплатить? – вдруг заговорил Брэниган, вырывая его из водоворота нерадужных мыслей. – Ты не назвал цену.
Март сделал вид, что задумался.
– Как насчет того, чтобы покинуть мой дом и никогда не возвращаться? – предложил, выдержав паузу. – И не распространяться о том, что произошло, ни своему брату, ни коллегам.
– И все? – не поверил гость.
– И все.
– Но почему? – На его лице появилось искреннее недоумение.
– Скромность мне к лицу, – съязвил Мартин.
Учитывая изначальный интерес Гильдии магов к его дару по приезде в столицу и пристальное внимание ее руководства после вчерашнего инцидента, последнее, что было нужно Марту, так это слава вследствие того, что спас брата короля.
