– Решил просадить часть наследства, – спокойно ответил Март.
– А раньше?
– А раньше хотел разбогатеть сам. Не вышло.
Брэниган отвернулся к окну, приподнял штору, разглядывая улицу; вздохнул.
– Долго еще будем тащиться, – прокомментировал увиденное. – Я понимаю, – вернулся к теме их разговора. – Порой всем нужна передышка.
Свое недолгое пребывание в столице Мартин назвал бы как угодно, но только не передышкой. Сначала Пьетро, потом инцидент с нежитью и белым магом, теперь – Брэниган со своим не к месту обнаружившимся проклятием. Высшие силы будто решили во что бы то ни стало не дать ему заскучать.
– Вот именно, – сухо отозвался маг.
Пусть лучше думает, что Мартин в глубокой депрессии. Если не спорить, а отмолчаться, люди всегда сами придумают объяснения твоим поступкам. Вот, например, пожалуйста – передышка.
Март очень надеялся, что, если промолчать, Брэниган заодно придумает и причину этой депрессии. Несчастная любовь, неудачи на службе – да мало ли может быть версий!
Для себя Мартин решил, что подтвердит первую же из предложенных. С Ризалем такой метод действовал безотказно.
Лавка находилась на отшибе, в конце одной из узких улочек, берущих начало в самом центре столицы и тянущихся до мест, в народе называемых «трущобами».
– Что искала твоя знакомая в таком районе? – пробормотал Март, выбравшись из экипажа и осмотревшись.
Пахло тут не лучше, чем в окрестностях «Полумесяца», а грязи было еще больше – видимо, данное место посещало гораздо больше народа, чем окраины у Южных ворот.
На лице Брэнигана обозначились желваки.
– Полагаю, то самое и искала.
Март промолчал. Он испытывал небольшое любопытство касательно личности дамы, подарившей лорду шкатулку с «секретом», но предпочел не приставать к нему с расспросами – дороже будет. Понадобится – сам расскажет.
Лавка располагалась у самой дороги. Это было одноэтажное каменное строение с тусклой вывеской «Сувениры на любой вкус». Ни ярких красок, ни магической подсветки.
– Пошли, – кивнул уполномоченный в сторону входа.
– Э-э… – Март обернулся, но увидел лишь ребятню, гоняющую мяч в тупике, которым заканчивалась улица. – Вдвоем?
Может, он и не был специалистом в области задержания преступников, но искренне полагал, что арест должен осуществляться более внушительными силами, отрядом стражи, например.
– Они уже едут, – отмахнулся Брэниган. – Если хозяин лавки не умеет перемещаться по воздуху, то он никуда не денется.
Но прибить или запустить новое проклятие может вполне.
Мартин удержался от нотаций своему новому безрассудному знакомцу и молча наложил на себя «щит»; поколебался, потом накрыл им и спутника – бессмысленных жертв ему не хотелось, а мрачное здание посреди трущоб волей-неволей вызывало подозрения.
Брэниган первым решительно пересек узкую улочку и без стука распахнул дверь. Март поспешил за ним.
Внутри было прохладно (не иначе охлаждающий артефакт, надо бы соорудить в доме нечто подобное) и сумрачно. Хозяин держал ставни запертыми, а источником света являлся лишь небольшой настольный светильник, расположенный на стойке, перегораживающей помещение и делящей его надвое: для сотрудников и посетителей.
Их встретил пожилой худощавый мужчина со смешно торчащими, коротко стриженными седыми волосами и круглыми очками на носу. Вид у него был такой, будто он только что проснулся, причем спал, накрывшись одеялом с головой.
– Чем помочь, гости дорогие? – тем не менее пропел он соловьем и расплылся в радушной улыбке, демонстрирующей нехватку зубов.
Маг. Черный. Очень слабый.
Такие обычно и мастерят подобные злосчастной шкатулке проклятые штуки – для них важны не уровень силы, а время и терпение.
Брэниган выложил свое удостоверение уполномоченного на стол прямо перед носом владельца лавки.
– Добрый день, господин Глу. Королевский сыск. Старший уполномоченный Брэниган.
Старичок резко побледнел и даже как-то осел; цвет его лица едва ли не сравнялся с седыми волосами.
– Помилуйте, за что?! – и часто заморгал, водрузив очки на лоб.
Виновен, сразу решил Март, иначе вел бы себя по-другому.
– Шкатулка из красного дерева, – холодно перечислил лорд. – Портсигар с алой лилией, подсвечник в форме двух переплетенных тюльпанов – ваша работа?
Мартин покосился на уполномоченного с не меньшим удивлением, чем продавец сувениров.
– Это что за список? – поинтересовался сквозь зубы.
При всей своей разговорчивости и навязчивости, по пути Брэниган болтал о чем угодно, кроме того, что непосредственно относилось к делу.
– Это список вещей, появившихся в последние недели в домах людей, которые скончались от якобы естественных причин, будучи в расцвете лет и на пике здоровья.
– Т-так бывает, господин, – проблеял Глу.
Виновен – Март убедился окончательно.
– Та дама, что купила у вас шкатулку, созналась, что видела здесь остальные вещи, – отрезал Брэниган. – Именем короля. – Мартин поморщился. – Я требую, чтобы вы допустили нас ко всем вашим товарам и складским помещениям.
– К-конечно, конечно, – залебезил мужчина.
В этот момент снаружи послышался шум: подъехали всадники. Шесть человек, все без дара.
Брэниган обернулся к двери, а Глу тут же извлек из кармана щепотку каких-то зерен и хотел бросить их в нежеланных гостей. Зерна – оригинальный способ для наложения проклятий. Март оценил.
Он покачал головой, поймав взгляд хозяина лавки.
– Не советую.
Тот только теперь рассмотрел ауру спутника старшего уполномоченного и побледнел еще больше; высыпал зерна обратно.
– Что не советуешь? – не понял Брэниган.
– Спорить с тобой, – соврал Март, пристально глядя на старичка за стойкой.
Тот отчаянно закивал.
– Что вы, господин, и мысли не было спорить, – щелкнул шпингалетом и поднял стойку к стене. – Проходите, конечно же проходите на склад.
Заскрипела дверь, впуская пятерых из шести подъехавших.
Мартин не обернулся, довольствуясь внутренним зрением и ощущением чужих аур.
Глу судорожно сглотнул, стоило ему посмотреть на дверь.
Март посочувствовал бы ему как собрату по ремеслу, черному магу, как и другие черные, беспрестанно ущемляемому в своих правах. Но сочувствия к человеку, насылающему на других смертельные проклятия, он не испытывал. И безобидный вид старичка Глу не вводил его в заблуждение – старик был опасен: стоило отвернуться, и в его духе было бы швырнуть если не проклятые зерна, то нож в спину.
