– Стража арестовала не только Мотьку, но и Густава! – Подросток наконец вскинул голову; один его глаз блестел от негодования и бессилия, а второй уже совершенно заплыл. – А он не виноват, он всего лишь хотел нас разнять! Защитить меня… А я… Я убежал! – Кулаки подростка сжались, костяшки побелели. – Я убежал сюда. Потому что я трус!..
Час от часу не легче.
Мартин поморщился.
– Истерику прекрати. – И Петька захлопнул рот так резко, что клацнули зубы. Маг удовлетворенно кивнул. – Теперь по порядку. Кто такой Мотька, я уже понял из контекста. Кто такой Густав?
– Он… – начал было Пьетро придушенно, а затем выпалил, выпятив грудь и, казалось, бросая вызов всему миру: – Он мой друг!
Март вздохнул и с тоской обернулся на вновь брошенную раньше времени книгу. А он-то думал, что до полуночи и до назначенной встречи с сестрой ему удастся наконец не спеша продолжить изучать секреты древней магии.
Плечи Пьетро вновь поникли. Вечно не чесанная голова опустилась, очевидно, в ожидании наказания за свою несдержанность.
– Попроси Мирту помочь тебе обработать глаз, – сказал Мартин. – И жди меня внизу. Я сейчас переоденусь и спущусь.
– Вы?.. – Мальчишка вскинулся; заморгал единственным способным на это глазом. Потом замолчал, боясь озвучить то, о чем подумал, и ошибиться.
– Я, я, – беззлобно передразнил Март. – Дуй лечить глаз и собирайся. Знаешь, куда отвезли твоего Густава?
Лицо Пьетро озарилось и засияло ярче праздничного украшения королевского дворца.
– Знаю, господин! Вы самый лучший господин!
И, не дав Мартину в очередной раз напомнить ему, что он никакой не господин, выбежал из комнаты, от прилива эмоций громко хлопнув дверью.
Густавом, к удивлению Марта, оказался не какой-нибудь мальчишка-беспризорник и не другой взятый в рабство ребенок, а пожилой ветеран-инвалид, лишившийся ноги в одной из военных кампаний.
– Он очень хороший, – сбивчиво рассказывал Пьетро по дороге в отделение стражи. – Я его давно знаю… он иногда делился едой. Он совсем не жадный… А теперь я с ним… вот. Простите…
Мартин только дернул плечом, отметая извинения мальчишки за то, что он поделился с кем-то куском хлеба, купленным на его деньги.
В путь они отправились пешком, потому как вторым конем Март так и не обзавелся за ненадобностью, а ехать на одном Мраке вдвоем, находясь в четверти часа пешей ходьбы от места назначения, было бы глупо. Да и вряд ли два седока обрадовали бы норовистое животное.
– Почему он живет на улице? – только и спросил у парнишки.
Насколько маг знал, государство всегда было щедро к солдатам, пусть и бывшим. Если этот Густав стал инвалидом в бою, то должен был получать солидную пенсию, а не бродяжничать.
Пьетро сочувственно шмыгнул носом.
– Так получилось, господин.
– А подробнее? – Если уж Мартин пообещал помочь, то ему требовалась хоть какая-то информация.
Мальчишка насупился, не желая выдавать чужие секреты, но под пристальным взглядом мага сдался.
– У него документов нет, – признался Пьетро, окончательно повесив нос. – Его мертвым сочли, когда он получил ранение. Случайно спасся, а когда вернулся, его командир сказал, что знать его не знает, списки погибших уже оформлены, и он ничего переделывать не станет. А у Густава – ни родни, ни друзей. Сослуживцы отказались вступиться. А куда ему судиться… без ноги и без денег… Но вы, конечно, не поверите, – грустно закончил мальчик.
И был абсолютно прав: Мартин не поверил. Хорошая сказка для наивного подростка, уже успевшего на своей шкуре почувствовать несправедливость системы, – самые подходящие уши, чтобы скормить подобную байку.
– Ладно, разберемся, – пообещал Март, понимая, что доказывать что-либо волнующемуся за друга Пьетро бесполезно.
Насколько Мартину было известно, за драки в общественных местах арестовывали на несколько суток и обязывали выполнять работы на благо короны или же требовали уплаты штрафа и отпускали на все четыре стороны. Мага мало волновала судьба какого-то там Густава, но себя он считал в ответе за Пьетро. А потому махнуть рукой на участь человека, вступившегося за его подопечного, не мог.
В отделении его, как и ожидалось, приняли холодно. Однако стоило извлечь из-под плаща мешок с призывно звякнувшими монетами и объявить, что пришел заплатить штраф за одного из арестованных, разговор быстро пошел на лад.
– А ну, как, говоришь, звать его? – уже вполне дружелюбно по сравнению с началом разговора спросил круглолицый бритоголовый стражник, сидящий у входа над книгой регистрации.
– Густав… – Март обернулся туда, где за его плечами прятался до ужаса боящийся стражи Пьетро, но мальчишка только пожал плечами: тоже не знал фамилии пострадавшего. – Густав, – повторил маг, вновь повернувшись к регистратору. – Одноногий. Бродяга. Вероятно, дезертир. – Пьетро за его спиной возмущенно ахнул.
– А-а, – протянул стражник. – Так бы и сказал. Есть такой, как же. За мальчонкой как раз пришли, а тот сидит. – Он сверился с записями в толстой книге регистрации, занимающей весь его стол. – Да, сидит. Так… это, – пробежал глазами строки, а затем поднял на Марта недоумевающий взгляд. – Драка в общественном месте, сопротивление при аресте. Штраф – десять золотых. – Март скрипнул зубами, услышав сумму. По правде говоря, он рассчитывал отделаться серебром. – Оно тебе надо, черный? – практически задушевно закончил лысый страж, глядя на мага едва ли не с сочувствием.
И правда, подумал Мартин, надо ли?
– Ведите, – ответил твердо; положил на стол мешочек с серебром. – Пересчитайте. Там около двух золотых. На остальную сумму выпишу чек.
Стражник задумчиво хмыкнул и потянулся к мешочку.
– Господин, – зашипел за спиной Пьетро, – это же целое состояние!
И годы принудительных работ в случае отсутствия денег для оплаты штрафа.
Март невесело усмехнулся своим мыслям: а говорят, что рабства в Реонерии нет.
Лысый тщательно пересчитал содержимое мешочка.
– Верно, – цокнул языком. – Два золотых. – И уставился на Мартина долгим вопросительным взглядом.
Маг не знал, сколько точно у него при себе монет, но видел, как лысый пересчитывал их, передвигая по столешнице толстым указательным пальцем. Там действительно оказалась сумма, равная двум золотым монетам… И еще одна серебряная сверху.
– Я выпишу чек на восемь, – кивнул Март, вновь распахивая полу плаща.
Довольный стражник заскрипел пером в регистрационной книге.
– Присядьте, – получив чек и серебряную монету в свое личное распоряжение, лысый стражник даже решил перейти на уважительное «вы». – Сейчас его приведут… Эй, Ивашка! Веди хромого! Оплачено!
Едва не оглохший от этого ора Мартин скривился и отступил от стола; наткнулся на испуганный взгляд попятившегося от него Пьетро.
