Рот не бледный, а вот глазки текут. Хм… вроде ничего серьезного. Уже не молодая, но никаких тяжелых симптомов. Простуда? Ну, это дело поправимое, до легких всерьез не дошло. Немножко помочь, и будет бегать снова.
– Ну и как? – тревожно спросила женщина из-за спины.
– Вас как зовут? – не оборачиваясь и тихонько переливая в животное силу, осведомился.
– Простите, – она упорно именовала на «вы», – не представилась. Анна Дмитриевна. Про вас мне Зина рассказала, Николай. – Последовала пауза с намеком.
– Просто Коля. Так вот, Анна Дмитриевна, действительно серьезная простуда, но, к счастью, до пневмонии не дошло.
Кошка повернула к нему голову, посмотрела внимательно и лизнула руку. Прежде с таким не сталкивался, но кошаки явно имели некое дополнительное чувство. Их домашняя тоже улавливала, когда работал с энергией, и моментально появлялась, садясь в углу. Какой для нее смысл, так и не сумел сообразить. Пользы вроде никакой. Хотя сейчас реально имелась. Почти убрал все неприятные ощущения, и кошка не могла не ощутить облегчения.
– Вот и Муся признала – вы хороший человек.
– Полагаю, и без моей помощи оклемалась бы, – поднимая и вынося из-за шкафа мурлыку, заявил. – Сейчас на подстилку, – сказал, раскладывая дорожку наподобие гнездышка в углу, – грелку рядом. Желательно не позволять лежать на холодном полу, давать теплую еду и корм, легкий для переваривания. Ну, это лучше посоветоваться с дипломированным ветеринаром. Может, чего пропишет, но, полагаю, уже полегче и через денек бегать станет.
– Вы не представляете, как успокоили, – накрывая мирно спящую Мусю одеяльцем, прошептала Анна Дмитриевна.
– Сделайте одолжение, не рассказывайте никому.
– Почему?
– Мне еще не хватает, чтоб по ночам прибегали насчет больной козы.
Она по-девчоночьи хихикнула.
– И денег не предлагайте! – категорически заявил. – Я и не сделал ничего, – слегка слукавил.
– Хорошо, – серьезно кивнула она. – Пожалуйста, подождите немного, я за горячей водой сбегаю для грелки.
Поскольку торчать без дела не особо хотелось, поставил на место шкаф, подвинув ногой очередной кусок овоща под днище. Ничего сложного. При определенной сноровке можно в одиночку. Без особого интереса осмотрелся. Мебель, безусловно, не чета их домашней. А в целом ничего особенного. Хотя, конечно, дерево красное, резное. Салфетка на столе кружевная. Часы на полке большие, у них таких нет. Одежда гораздо серьезнее впечатлила. Такое разнообразие даже на первый взгляд. И целый ряд туфель. Даже в будущем такого не имел. Но это он, жены тоже обходились меньшим количеством. А здесь и вовсе босой в доме и во дворе, лишь в город – в башмаках.
Она вернулась, нагруженная не только чайником, но еще и какими-то горшочками.
– Не хотите денег, позвольте угостить. Все ж не пожалели времени для взбалмошной дамочки. Хочу хоть чем-то отблагодарить за беспокойство.
Откуда-то появились тарелочки, бутылка коньяка и бокалы.
– Это хороший французский, – сказала, поймав взгляд. – Супруг разбирается. За вас, – сказала, наливая. Оказывается, хрусталь уже делают. Воистину, еще вживаться долго, прежде чем перестану рот в изумлении открывать. – Честно говоря, я представляла вас иначе, по словам Зины.
– Каким? – спрашиваю, опрокинув рюмку и почувствовав тепло, разливающееся по жилам. Вкус не особо понравился, пробовал в бытность мою академиком получше неоднократно. – Тупым?
– Дети часто жестокие, – сказала Анна Дмитриевна извиняющимся тоном. – Явно ж преувеличила даже косноязычность. Чтоб все так ошибались! – провозгласила, протягивая для чоканья рюмку.
– Да нет, – задумчиво признал, – в каком-то смысле права. Я хм… с замедленным развитием. Поздно догонять начал нормальных. Мне еще очень много нужно узнать, чтоб не удивляться всякой ерунде.
– Если кто-то говорит, что он много не знает, он гораздо умнее иных людей с дипломом, – серьезно сказала она, закуривая тонкую сигарету. – Хотите? Мои, безусловно, слабенькие, но есть папиросы мужа.
– Я не курю, – в чем скорее заслуга скаредности матери, жалеющей потратить лишнюю копеечку, – но если можно, пару штук для приятеля.
Анна Дмитриевна взмыла со стула красивым движением и через минимальный срок приволокла целую коробку, небрежно швырнув на стул.
– Считайте подарок, – усаживаясь, подмигнула. – Вы на меня тратите время, я слегка компенсирую. Не обижайтесь, – попросила, нечто увидев на моем лице. – От всей души. Давайте выпьем за отсутствие недоразумений между нами.
Пить она не умела, да и я в новом теле без привычки, еще не выяснив границу, потому нарезались оба быстро, тем паче объем каждой порции был приличный. Как она сама заявила, не наперстками же употреблять. Почувствовав головокружение, перестал опрокидывать рюмку за рюмкой, но Анну Дмитриевну было не остановить. Уж очень ей хотелось выговориться, а проще всего под выпивку. Или все происходило наоборот: сначала под напором алкоголя сдали тормоза, потом понеслось. Определить через час возлияний уже довольно сложно.
С моей точки зрения, ничего нового. Нормальные проблемы неработающей бабы. Вроде все есть, а скучно. Почти как в гареме. То есть здесь такового не водилось, почему-то жена должна быть одна, хотя у мусульман таких строгостей не наблюдалось. Перенимать обычаи из-за этого не стоит – боком выйдет. Соседи не поймут.
Муж давно не понимает, вечно пропадает на работе. Конечно, он обеспечивает неплохую жизнь, но она пуста и скучна с тех пор, как дочка пошла учиться. Ну не совсем, ясен пень, но вот даже поговорить не с кем. Не с прислугой же? А он замечательно слушает. Потом кошка вознамерилась сходить покушать, и мы проследили за возвращением аппетита, а также походом в ящик. Анна Дмитриевна пришла в восторг и захотела столь важное событие обмыть. А затем плавно перетекло в тосты за здоровье семьи, вообще народа и человечества.
– Почему не родить еще? – во время очередного наполнения бокала осторожно спрашиваю.
– Старая я уже, – сказала с тоскливой ноткой.
– Вы? – изумился без всякого притворства. – Да вы не просто красивы и сверкаете, еще и полны здоровья. Куда там молодым девчонкам. Я-то вижу! С вас бы богиню ваять.
– Спасибо, давно мне такого не говорили искренне, – сказала она, наклоняясь и целуя в губы.
Я жадно ответил, почти затащив ее к себе на колени, обнимая за талию. Наверное, не будь изрядно поддатым, так бы себя не повел, несмотря на явные заигрывания, но тут уже не выдержал. Молодой организм настойчиво потребовал своего, и мозги временно выключились. Руки ласкали спину, бедра, губы, лицо и шею. Дыхание ее стало прерывистым, и тело охотно выгибалось под ласками, а губы отвечали на поцелуи.
Избавил Анну Дмитриевну от блузки и почти порвал тряпку, закрывающую грудь. С крючками разбираться было неудобно и недосуг. Зато крепкие белые полушария тотчас подверглись массированной атаке. В какой-то момент она положила ладонь мне на ногу и пальцами попыталась залезть за пояс. Я поднялся, подхватив ее на руки, и переместился к диванчику в углу. Торопливо содрал с себя штаны, задрал ей юбку и, раздвинув гладкие ноги, принялся целовать, с удовольствием отметив содрогания. Долго не вытерпел, лег сверху. Она сама устремилась навстречу, обхватив руками и ногами, и оставалось начать наступление, взяв ее легко и уверенно, а она отвечала со страстью, улавливая движения, будто не в первый раз этим занимались.
