Улыбка тронула губы Джулиано, но глаза остекленели. Взгляд уже не был устремлен в этот мир.
Далия, Площадь Героев, полдень, 5-й день месяца Мглы, год второго восхождения Сасмиры на престол
На площади воцарилась тишина. Леденящий душу ужас охватил Нандуса. По спинной пластине кирасы его старшего сына стекали струйки крови. В Джулиано попало пять арбалетных болтов.
– Нет… – прошептал старый верховный священник.
Этого не могло произойти… Как Отец Небесный мог такое позволить?!
– Задержите Орнеллу Тримини! – приказала императрица.
Хранительницы, яростно взмахнув крыльями, взмыли в небеса, выполняя приказ своей госпожи. Рыцари ордена Черного Орла окружили желтую трибуну.
– Не может быть мира там, где правит яд ненависти в сердцах, Орнелла Тримини, – невозмутимо произнесла Сасмира.
Нандус был потрясен ее спокойствием. Как она могла говорить так, когда только что на ее глазах произошло убийство?
– Твое кровавое злодеяние оскверняет справедливость Всесоздателя. За это ты займешь место Нандуса Тормено, – продолжила императрица. – Да поглотит тебя пламя собственной ненависти сей же час! – Она повернулась к толпе: – С этого дня такая кара ждет каждого, кто осмелится нарушать мир в Цилии, сея вражду.
Хранительницы схватили Орнеллу. Служившие ей воины не стали защищать женщину. Тех арбалетчиков, которые выполнили приказ Тримини, тоже задержали.
Толпа на площади молчала, только кто-то тихо перешептывался. Многие заключили друг друга в объятия.
«Печаль объединила их», – подумал Нандус. Но его это не утешило.
Далия, Площадь Героев, полдень, 5-й день месяца Мглы, год второго восхождения Сасмиры на престол
Пожилой седобородый мужчина в потертой соломенной шляпе протиснулся к эшафоту и махнул Милану рукой.
– Иди сюда! – крикнул он. – Ну же!
Фурия, удерживая тело Джулиано, осторожно опустила погибшего на землю.
– Он был храбрецом, – с уважением произнесла Хранительница.
Слезы застилали Милану глаза. Ему так хотелось, чтобы люди рассказывали друг другу легенду о Джулиано и его отваге…
– Он всегда был таким, – сказал юноша. – Я с детства старался брать с него пример.
– Я вам верю. Таким рыцарем, как он, нельзя стать за один день. – Фурия указала на бородача в толпе, все еще махавшего Милану. – Вы его знаете, господин Тормено? Мне пропустить его?
– Да, – слабо откликнулся Милан. Ноги у него подогнулись, и юноша повалился на столешницу, а затем, соскользнув с нее, осел на доски эшафота.
Хранительница крикнула, отдавая приказ, и стоявшие в оцеплении рыцари ордена Черного Орла расступились. Старика пропустили, и тот забрался на помост.
– Мальчик мой, – растроганно прошептал седобородый, подхватывая Милана под руку. – Бесы, да ты стал настоящим мужчиной! – Его глаза сияли от гордости. – Я знал, всегда знал, что ты не из таковских самодовольных болванов, как сыновья наших торгашей. Давай, вставай, нам нужно убираться отсюда поскорее.
Милан вспомнил обещание, данное ему когда-то этим рыбаком.
– К Столпам Мира?
– Далековато будет, – проворчал Валерио, обнажая ряд крупных желтоватых зубов. Белоснежная борода всколыхнулась. – Но я тебя увезу. Не вздумай садиться на когг рыцарей императора или корабль купцов. Они тебя с палубы в море сбросят, понимаешь?
Милан устало кивнул.
– Я заберу с собой отца.
Валерио закатил глаза.
– Без него никуда не поплыву, – настаивал Милан.
– Вы, Тормено, то еще бесово упрямое отродье. – Валерио поставил Милана на ноги. – Ладно, пусть плывет с нами. Но если он что-нибудь учудит, – я его сам за борт отправлю, ясно?
– Он будет вести себя прилично, – пообещал Милан. – Мне кажется, он вообще будет молчать всю дорогу.
Далия, под городской стеной, вечер, 5-й день месяца Мглы, год второго восхождения Сасмиры на престол
Белая Королева закрыла глаза, вслушиваясь в окружающие звуки. Вечером налетел порывистый ветер, он бился в стенки огромного шатра, установленного под городской стеной. В городе, в тесноте стен, Белой Королеве было не по себе. По людским меркам Далия – красивый город, но воплотившемуся духу острова все там казалось мелким и гнетущим. Сможет ли она когда-нибудь отделаться от этих ощущений?
Королева пыталась вспомнить свое прошлое. Часть воспоминаний приходила к ней легко. Например, свадьбу Серебряной принцессы и Человека-ворона она помнила отчетливо, будто тот солнечный день был лишь вчера. Но действительно ли это ее воспоминание? Или оно присутствует в памяти только потому, что эта свадьба стала частью ее собственной легенды?
Она не знала, сколько раз облекалась плотью. Не знала, почему покидала этот мир в предыдущих перерождениях. Далия казалась ей совершенно чуждой, и все же Белая Королева была уверена, что и раньше здесь высился какой-то город.
Раньше… Но когда были те времена? Сто лет назад? Тысячу? Белая Королева не сомневалась, что когда-то знала все это. И смутно припоминала, что в предыдущих перерождениях оставляла какие-то подсказки. Что-то, что поможет ей быстрее все вспомнить, когда она воплотится вновь.
– Ваше величество?
Королева открыла глаза. Всего в паре шагов от нее стоял Фальче. Он умел двигаться беззвучно, и эта способность, сколь бы полезна она ни была, вызывала опасения.
– Нельзя входить в шатер своей королевы незваным.
Фальче с серьезным видом кивнул.
– Что ты хотел?
– Перед шатром ожидает человек из Далии, – ответил ди Луна. – Я посоветовал бы вам принять визитера и выполнить его просьбу.
– Ты мой рыцарь, Фальче, а не мой советник! Придержи язык!
– Простите, ваше величество. Я еще учусь, как справляться с обязанностями рыцаря. Прошу вас, указывайте мне, когда я что-то делаю не так.
В его словах послышалось упрямство, свидетельствующее о том, что Фальче прекрасно знал, как поступать не следует. Он понимал, что перешагнул черту. За спиной Белой Королевы раздалось тихое рычание.
Фальче покосился в угол шатра. Должно быть, он увидел, кто лежит перед ее постелью. Сегодня, когда сгустились сумерки, к Белой Королеве вернулся Туманный волк. Если кто-нибудь воспротивится ей, как эта дерзкая Орнелла Тримини, она натравит на наглеца волка. Или воспользуется услугами Фальче? Ей нравился этот самоуверенный наемный убийца. И Белая Королева скучала по временам, когда она ходила по Цилии, принимая то облик единорога, то облик старого белого жеребца. Скучала по долгим часам уединения. По возможности оставаться наблюдателем, пребывать среди людей никем не узнанной. Тогда она чувствовала себя по-настоящему свободной! И как было хорошо казнить тех, кто этого заслуживал…
