– Хватить трепаться. – Злобный мужик выхватил кинжал.
Он был на голову выше Нок. И, вероятно, раза в два тяжелее. «Что ж, ему это не поможет», – подумала Белая Тигрица и бросила взгляд на его товарищей, которые тоже обнажили клинки.
– Чур, я первый с ней забавляюсь, – прошипел громила. – А утром вздерну ее на ветке. Люблю, когда они обделываются.
– Так вы себе представляете приятную ночь с женщиной? – доброжелательно осведомилась Нок.
Ее правая ладонь уже легла на длинную рукоять тонкого меча. Да, он был выкован не для таких стычек, и все же этот клинок, подлинное произведение искусства, послужит ей на славу.
– Я полагаю, без таких мужчин мир был бы куда более приятным местом, – заявила она.
Одним резким движением Белая Тигрица выхватила меч из черных лакированных ножен – и нанесла противнику удар в голову на уровне глаз. Лезвие легко пробило кости черепа: Нок словно не голову разрубила, а арбуз. Тело мужчины, который хотел изнасиловать ее, а затем повесить, повалилось на землю.
Затем, сделав едва заметный выпад вперед, Нок вспорола мечом горло второго солдата, увернулась от крови, фонтаном забившей из смертельной раны, продолжила разворот и краем глаза заметила, как старик у костра откинул попону, под которой лежал взведенный арбалет.
Схватив последнего из трех вооруженных противников, которые всего мгновение назад стояли плечом к плечу, Нок притянула его к себе, вцепившись в мокрую от дождя ткань форменной накидки, и снова развернулась. Послышался щелчок тетивы – и тело несчастного обмякло в ее руках. Арбалетный болт вошел ему глубоко в грудь. Раненый захлебывался кровью, жалко постанывая.
Левой рукой Нок выхватила кинжал из его руки. Она увидела, что четвертый солдат, спустившийся в ложбину последним, пытается улизнуть. Он уже со всех ног мчался к кустам. Белая Тигрица метнула в него кинжал, и лезвие вошло в шею прямо под основанием черепа. Клинок железным языком высунулся из его распахнутого от ужаса рта.
– Ты кто такая? – пролепетал Бенито, рыжий главарь с залысинами на лбу.
Старик у костра лихорадочно вращал ворот тяжелого арбалета, пытаясь взвести оружие.
– Женщина, попросившая вас пустить ее к костру. – Нок неторопливо прошла на три шага вперед.
Старик дрожащими руками вложил болт в арбалетное ложе. Белая Тигрица сделала глубокий выпад, почти коснувшись земли коленом отставленной назад левой ноги. Ее рука дернулась вперед, и багровые отблески костра легли на сталь клинка, когда меч пронзил левый глаз старика и острие с хрустом вышло сзади из черепа.
Бенито поднял обе руки:
– Пожалуйста, не тронь меня! Я вообще трактирщик, а не солдат. Меня заставили идти на войну. Я этого всего не хотел!
Нок увидела слезы в его карих глазах, но ее это совсем не растрогало.
– Хм, можешь ли ты рассказать мне что-то, что убедило бы меня оставить тебя в живых? – Она присела у костра рядом с трупом старика, повалившимся на землю, провернула ветку с зайцем и, взяв попону, принялась чистить клинок.
– Ты на самом деле не из армии Николо Тримини, да? – осторожно спросил Бенито.
– Да. – Нок увидела, что несколько капель крови попали на дичь. Вздохнув, она сняла с пояса старика кинжал и срезала испачканный кусок зайчатины. – Сколько вас уже успело перебраться на этот берег реки?
– Ты оставишь меня в живых, если я скажу?
Нок смерила его презрительным взглядом:
– Всегда терпеть не могла мужчин, которые пытаются торговаться со мной. Знаешь, иногда я притворяюсь куртизанкой, если того требуют мои цели. Да, я могу быть восхитительной любовницей… Только не с какими-то самодовольными нахалами, которые полагают, что могут получить такой же дар любви за половину положенного серебра.
– Курти… занкой… – Бенито пораженно смотрел на нее.
– Не суди меня по моему облику сейчас, когда на мне простое платье и я так долго ехала под дождем. Поверь, когда я принимаю мужчин как куртизанка, мой вид неизменно радует глаз.
– Хм… Конечно. – Бенито кашлянул.
– Итак. – Подняв меч, Нок еще раз внимательно осмотрела лезвие. – Ты расскажешь мне все, что тебе известно об армии Тримини. Действительно все. Я умею отличать ложь и всегда чувствую, когда от меня что-то скрывают. Если мне не понравится твой ответ, тебя ждет поцелуй стали. Но если ты убедишь меня, я одарю тебя своим касанием. Что скажешь на такое предложение, Бенито?
Он судорожно закивал:
– Да, госпожа. Очень щедрое предложение, госпожа.
И начал рассказывать.
Нок сняла зайца с костра и дала мясу немного остыть. Слушая, она приступила к ужину. Вскоре она узнала о приказе Родриго Аполиты, который решил вмешаться в военную стратегию Николо Тримини.
Женщина аккуратно сложила обглоданные кроличьи кости у костра.
– Ты действительно рассказал мне все. – Она с довольным видом кивнула Бенито и убрала меч в черные ножны.
Солдат с облегчением вздохнул.
– Приведи мне мою лошадь! – приказала Белая Тигрица.
Когда он протянул ей уздечку, Нок нежно провела кончиками пальцев по его шее. Она почувствовала, как по его телу проходит дрожь возбуждения. В следующий миг она надавила двумя пальцами на точку ниже уха.
Бенито охнул. Точно сраженный ударом топора, он повалился на колени, корчась от боли.
– Белые Тигрицы называют этот удар «укусом бешеного пса». Твои мышцы сведет судорогой. И эта судорога будет становиться все сильнее. В конце концов мышцы натянутся настолько, что оторвутся от костей. Но до тех пор пройдет еще несколько часов. Боль будет постепенно нарастать, пока не станет невыносимой. Ничего подобного ты себе и представить не мог. Итак, у тебя будет еще некоторое время, чтобы поразмыслить над всеми дурными поступками, которые ты совершал на этих землях, командуя своим отрядом.
Нок запрыгнула в седло. Нужно было добраться до Звездного моста, прежде чем наступит рассвет, но ей придется закладывать крюк на запад. Нужно найти Милана и поскорее увести его оттуда.
Всех, кто останется рядом с мостом, ждет верная смерть!
Генна, возле Звездного моста, на восточном берегу Тимезо, вечер, 16-й день месяца Вина, год второго восхождения Сасмиры на престол
– Трубите отступление! – Родриго Аполита едва успел укрыться за низкой каменной кладкой, и стрела просвистела мимо.
– Да это ж совы какие-то! – прохрипел раненый арбалетчик, прислонившись к заграждению рядом с Родриго.
На губах у него выступила кровавая пена, из груди торчала длинная стрела. Должно быть, наконечник пробил легкое.
– Да, зрение у этих браконьеров отменное, они и в полумраке стрелять привыкли. – Аполита не осмеливался поднять голову и выглянуть из укрытия.
