Проклятые утопленники подобрались уже на восемь шагов. Еще пара мгновений – и они набросятся на отряд капитана.
Очередная мертвая чайка ударила Нандуса в бровь. Кровь хлынула по лицу священника, смешиваясь с каплями дождя.
Окна борделя распахнулись, и арбалетчики принялись выпускать болты в темную толпу нежити. Но войско утопленников это не остановило.
Нандус выхватил у одного из наемников топор. Два солдата с павезами встали с двух сторон от священника, прикрывая его от чаек. Как и утопленники, птицы двигались в жуткой тишине, не издавая ни единого крика. Слышался только стук клювов по щитам и доспехам. И ругань солдат, перемежаемая стонами, когда чайке удавалось вонзить свой клюв в плоть.
Нандус обрушил удар топора на еще одну бочку, но крепкие дубовые доски не поддавались. Пришлось ударить еще раз, и еще, и только после этого масло полилось из пробитой бреши.
– Огня мне! – крикнул священник.
Ему по цепочке передали факел.
Нандус поднес огонь прямо к тонкой струйке масла. Пламя дрогнуло. Казалось, оно вот-вот погаснет, но затем огонь вспыхнул вновь. Небольшие островки горящего масла, подхваченные потоком, разнеслись по улице. Но огня было слишком мало, чтобы отпугнуть утопленников.
До врага оставалось всего три шага. «Все планы насмарку», – лихорадочно пронеслось в голове Нандуса. Священник обнажил меч.
– Делайте, как я, – приказал он. – Зажигайте масло прямо у бочек. Я задержу их.
– Но вы сгорите, ваше святейшество! – Один из щитовиков попытался удержать его.
Нандус оттолкнул руку солдата.
– Выполнять приказ! – рявкнул он.
И бросился наперерез стене из людской плоти.
У портового борделя в Туаре, ночь, 18-й день месяца Вина, год второго восхождения Сасмиры на престол
Сорвав левой рукой плащ с плеча, Нандус отбросил его в сторону. Его правая рука описала широкую дугу, разя фалангу нежити. Казалось, что гнев самого Отца Небесного запечатан в стали этого клинка. Не встречая сопротивления, меч проходил сквозь плоть и кости.
Нандус чувствовал себя жнецом на поле ржи. Но руки мертвецов тянулись к его доспеху, цеплялись за выгнутую сталь, впивались в наколенники, пытались повалить врага.
Сзади раздавались какие-то возгласы, однако ветер уносил ошметки слов, и Нандус слышал лишь шум.
А затем он увидел пламя. Вначале вокруг, на поверхности бурлящей воды, возникли островки огня, затем они растянулись, превратились в целые дорожки пламени. Огонь несся к утопленникам, задевая поножи его доспеха.
Неживой мальчик лет двенадцати, не больше, вцепился Нандусу в левую руку. Священник попытался высвободиться, не переставая орудовать мечом. Ударом затянутого в латную перчатку кулака Нандус уложил живого мертвеца на лопатки. Сталь разбила мальчику губы и выбила несколько зубов.
Равнодушный взгляд белых глаз нежити остановился на Нандусе – а потом мальчика охватило пламя. Черные волосы вспыхнули. Порванная рубашка загорелась. Мальчик протянул руку к волосам. Его пальцы тоже вспыхнули, и утопленник испуганно дернулся.
По рядам мертвецов прошло движение. Нежить пыталась уклониться от островков пламени. Нескольких утопленников их собратья вытеснили за парапет, обрамлявший улицу.
Рядом с Нандусом словно из ниоткуда возник воин в белом облачении. На его груди красовался черный орел с распростертыми крыльями.
– Отступайте, ваше святейшество! – крикнул Бертран.
Рыцарь набросился на противников с мечом. Он был отличным фехтовальщиком, но его клинок не разил врага так, как меч Нандуса. Нежить, похоже, не чувствовала боли. Удары, и рубящие, и колющие, не останавливали мертвецов – они падали только тогда, когда удавалось сразить их в голову. Но огня они боялись.
Ливень продолжался, будто разверзлись хляби небесные, однако горящее масло не гасло. В воздухе запахло жженой плотью.
Нандус не собирался отступать, невзирая на помощь Бертрана. Не сейчас, когда их враги наконец-то струсили. Он стоял посреди потоков пламени, выкашивая порождения Морской Ведьмы. А через мгновение увидел и ее саму. Она шла среди своих утопленников. Высокая, с узким бледным лицом, обрамленным черными как ночь волосами. И больше всего в ней пугали глаза. Цвета светлого янтаря, они были видны, даже несмотря на темноту, разбушевавшуюся грозу и непрекращающийся дождь.
Ведьма, похоже, пыталась перехватить его взгляд. Нандус отступил на шаг и приподнял забрало шлема, хотя никогда не поступал так на поле боя. По телу прошла странная дрожь. И вдруг он понял, насколько ему жарко. Доспех разогрелся, и Нандус чувствовал себя как рак, которого варят заживо в панцире. Он сделал еще один шаг назад.
Утопленники спасались бегством. Кто-то из них горел. И они по-прежнему не издавали ни звука. Было в этой тишине что-то жуткое.
Чайка ударила Нандуса в нагрудник, и старик покачнулся. Он понял, что в потоке воды что-то изменилось. Она потекла медленнее, чем прежде, а потом и вовсе остановилась, будто улицу перекрыла какая-то запруда. По поверхности воды прошла рябь, на латные сапоги Нандуса плеснула небольшая волна. Дождь постепенно стихал, да и буря улеглась. Лишь слабый ветерок еще гулял над улицей… И когда вода успокоилась, этот ветерок понес лужи горящего масла назад, к противникам нежити.
– Цельтесь в женщину с черными волосами! – крикнул священник арбалетчикам, высунувшимся из окон. Эхо собственного вопля отразилось от внутренней поверхности шлема, зазвенело в ушах.
Но ни один болт не попал в Морскую Ведьму. Должно быть, ее хранили какие-то чары. Ни один из солдат Орландо не попал в цель на расстоянии пятидесяти шагов! Без колдовства такое немыслимо.
Теперь, когда огонь на воде больше не угрожал им, утопленники прекратили отступать и сгрудились вокруг своей повелительницы.
Бертран охнул: форменная накидка ордена, которую он носил поверх доспеха, загорелась, – и рыцарь лихорадочно пытался затушить пламя.
Нандус бросился ему на помощь. Схватив тонкую льняную ткань, он сорвал с товарища накидку. Но Бертран все так же молотил латными перчатками по доспеху. На лице рыцаря читалась паника. Вокруг бушевало пламя.
Из всех щелей доспеха валил пар – мокрая одежда быстро сохла от жара.
Вцепившись телохранителю в руку, Нандус потянул его за собой. У них был еще один, последний, шанс, отчаянная надежда на то, что…
Люди впереди завопили. Вольфхард метнулся к входу в бордель, точно пытаясь укрыться от обстрела. Оглянувшись, Нандус увидел, как сзади поднимается огромная волна. Все выше и выше. Гребень волны странно изгибался, колыхался взад-вперед, точно голова змеи за миг до смертоносного броска. И только тогда Нандус понял, что сейчас произойдет. Резким движением он захлопнул забрало Бертрана и попытался броситься на землю вместе с рыцарем, но в этот миг волна уже обрушилась на них – и на горящее ламповое масло, плававшее вокруг.
