Снова шутит... Я улыбнулась и подняла на мужчину глаза. Седины? Нет, ни единого проблеска. Он безупречен. От черной шляпы до начищенных ботинок. Обеспеченный человек, он может позволить себе отсутствие калош. Образован, богат, умен, вхож в высшее общество. Лишь один недостаток – он до сих пор холост.
Почему? Не желал связывать себя семьей, не встретил подходящую женщину?
Нет, он давно уже встретил … тебя. Выходите за меня, Машенька! Разве это похоже на шутку? Почему ты не видишь дальше своего носа?
«Потому что за моих гостей тебе держать перед князем ответ, так?» «Так».
Может быть потому, что все твои мысли занимает Алексей?
– Машенька, сердце моё, не молчите! – воскликнул Бортников.
Сердце моё … ну же, очнись от вечного сна!
Я сцепила челюсти и, мотнув головой, потянулась к губам адвоката. Мужчина сжал меня в руках, со всей страстью отвечая на поцелуй, а меня затрясло. Легкие горели огнем, воздуха не хватало, я начала задыхаться. Он почувствовал, отступил.
Потерять дружбу из-за минутной слабости! Мари, что ты наделала?! Жаркий стыд кровью прилил к щекам, я малодушно отвернулась.
– Это всего лишь страх, вы искали защиты, я все понимаю, – спокойно сказал Иван, и я выдохнула, с радостью принимая это оправдание. – Что так напугало вас?
– Темнота, – я осторожно посмотрела на адвоката, страшась увидеть укор в прозрачных глазах.
Ничего… он умело прятал эмоции. Профессия накладывает свой отпечаток. Бортников, пожалуй, был гениальным юристом.
– Как это не похоже на вас, – улыбнулся мужчина. – Я принес вам мазь, – он протянул мне маленькую жестяную баночку. – Я уезжаю и вернусь к субботе, в Мариинском дают «Жизель», не откажетесь пойти со мною в балет?
– Не откажусь, – приняла подарок из теплых рук.
Гулкое эхо усилило чьи-то шаги в укрытой темнотой арке. Это в ней мне чудился преследователь. Я вздрогнула, баночка вылетела из моих рук. Наклониться бы, да подобрать, но оторвать взгляда от мужчины в арке было выше моих сил. Он вышел на свет.
Только мне и видеть не надо, чтобы узнать.
– Добрый вечер! – поздоровался с нами Милевский.
– Добрый, – ответил Бортников и с усмешкой добавил: – Быстро вы вернулись, князь.
– Белянин вызвонил, – холодно заметил Алексей. Подошел ближе и протянул мне сложенную пополам бумагу. – Прочти, – бросил он мне и вновь посмотрел на Ивана. – А вот вы – задержались.
Я развернула листок, глазами впиваясь в знакомый оттиск печтати управления. Приказ, заверен подписью Белянина. Буквы плясали перед глазами, так страшилась я узнать среди них «произвести расчет». Поступить в полное распоряжение … в интересах следствия… командировочные…? Я недоуменно посмотрела на князя.
– Я не тороплюсь, – возразил Милевскому Бортников и нагнулся, поднимая с земли упавшую баночку.
Князь хмыкнул, покачал головой:
– Мари?
Мари… Я упрямо мотнула головой. Командировка. Надо признать, решение весьма изящно. И не откажешь – приказ. Господин Милевский даже мою мнимую самостоятельность превратил в очередной рычаг.
– Всё в порядке, Иван Петрович, благодарю за мазь, – я забрала ледяной подарок и крепко вцепилась в него пальцами. – До встречи.
Бортников не позволил себе даже поморщиться.
– Я пришлю вам билеты с посыльным, – сказал мужчина и вежливо мне поклонился. Приподнял шляпу, повернувшись к Алексею, и ушел, крепко удерживая трость параллельно земле.
Я сложила бумагу по сгибу и вернула Милевскому приказ.
– Зачем? – поджала губы.
– В поместье моей тетки произошла кража. Княжна Давыдова – особа, приближенная к государю. Дело взято под высочайший контроль. Но Анастасия Алексеевна не любит полицейских и не пускает их в дом. Ты поедешь туда со мной в качестве моего секретаря и осмотришь место преступления.
– Вы что-то перепутали, Алексей Сергеевич, – спокойно ответила я, – я всего лишь архивариус и ничем не смогу помочь. Наоборот, буду в тягость.
– Не стоит скромничать, – чуть улыбнулся Милевский. – Уверен, ты справишься. Будь готова завтра к восьми.
– Довольно фарса, ваше сиятельство! – крикнула я и замолчала. К дому подъехал черный Ситроен. Любимая марка князя.
– Довольно, говоришь? – зло процедил он. – Почему вместо того, чтобы быть дома, ты стоишь с Бортниковым на расстоянии вытянутой руки? Белянин не предупредил тебя об опасности? Чернышов ничего не объяснил? Твои ботинки в грязи, у тебя обветрены щеки, где ты была, Мари?!
Он схватил меня за плечи и, до боли сжимая, встряхнул, вынуждая посмотреть ему в глаза.
Я поморщилась и ответила:
– Гуляла.
– Гуляла, – по слогам повторил Милевский и медленно разжал пальцы, отпуская меня. – Разумеется. Другого времени для прогулок ты найти не могла.
– Верно, – я кивнула. – И согласитесь, Алексей Сергеевич, оказалась права. Командировка-то ведь у меня на неопределенный срок. До особых распоряжений Андрея Аркадьевича, или ваших? Простите, не совсем поняла.
Милевский свел брови и, демонстративно осмотрев меня с ног до головы, подал мне локоть.
– Холодно. Идём в дом.
Высокие двери подъезда, широкая лестница. Алексей остановился напротив моей двери и отрывисто приказал:
– Открывай.
Я сунула руку в карман, извлекая ключ. Два поворота. Скрипнул замок. Дернула ручку и, отворив дверь, обернувшись, бросила:
– Забыли свой ключ, князь?
Я вошла, зажигая тусклый электрический свет. Милевский следом. Он закрыл дверь на металлический крюк, помог мне снять пальто, набросил вещь на трехрогую вешалку, по хозяйски разделся сам и, неожиданно резко приблизившись, встал на колени. Крепко обнял мои ноги, прижимаясь к грубой серой юбке щекой и закрыв глаза.
– Да, – наконец ответил он. – В Москве уже весна. Ключ остался в шубе. Заставишь вернуть?
– Нет.
– Нет? – он поднял на меня глаза, ослабил ворот рубашки, и я хмыкнула, заметив фиолетовое пятнышко на его коже.
