Обе были слегка взвинчены — как ни странно, по одному и тому же поводу. И у повода было имя — Георгий Кудрин. Волновались сестры по-разному. Влада то и дело открывала пудреницу и принималась с каким-то остервенением поправлять макияж. То ресницы кверху завьет — а они у нее и так, как у Мальвины. То и без того блестящие губы покроет жидким блеском.
Оля волновалась тихо. Она смотрела в окно, на заснеженные улицы, и думала — а вдруг чудеса все же случаются? Эдуард и словом не обмолвился о ее лишнем весе, вдруг отныне и всем прочим она будет казаться приятно полной, а не убийственно гиппопотамистой? И Гоша Кудрин, отдохнувший, посвежевший, посмотрит на нее новым взглядом, и взгляд этот будет глубоким и горячим…
— Как ты думаешь, у него баба новая не завелась? — спросила Влада, в очередной раз открывая пудреницу.
— Слово-то какое — «завелась», — усмехнулась Ольга, — и это я слышу от литработника… Откуда мне знать?
— Ну почему, почему он такой ненадежный? — вздохнула Влада. — Ненавижу его, ненавижу. Убью когда-нибудь, честное слово.
— Разве он тебе что-то обещал? Человек просто живет, как ему нравится. И потом, у вас же ничего такого не было… — Оля помолчала, внезапная догадка оглушила ее, как удар свинцового молота. — Или было?
Влада потупилась. Оля почувствовала, что ей не хватает воздуха. Неужели эпатажная сестренка все же соблазнила Кудрина?!. Если нет, то почему она так многозначительно молчит? Впервые в жизни Оле Бормотухиной вдруг нестерпимо захотелось съездить ближнему своему по физиономии.
— Владка! Не молчи!
— Смотря что ты имеешь в виду… Мы встречались несколько раз вне работы. Один раз он пригласил меня в ночной клуб…
— А потом?
— Что потом?
— После клуба? Завез в свою холостяцкую берлогу и…
— Никогда бы не подумала, что моя сестра — нимфоманка, — рассмеялась Влада. — Увы. Никуда он меня не завозил. Хотя я была бы совсем не против.
— И не только ты, — вырвалось у Ольги.
— Привет, мой любимый Борец Сумо! — с такими словами устремился к ней мужчина, улыбка которого снилась ей почти каждую ночь на протяжении последнего полугодия.
— Здравствуй, Гоша, — сдержанно ответила она, два часа выбиравшая новую тушь в надежде, что пушистые удлиненные ресницы отвлекут его внимание от мерзкого прозвища. Черта с два! Борец Сумо — как это унизительно! Еще не хватало, чтобы кличка навсегда приклеилась к ней. Какая-то каинова печать.
— А ты поправилась, — он ущипнул ее за складочку на талии. Ухитрился ухватить эту самую складочку, несмотря на то что на Ольге был толстый шерстяной джемпер.
— Старалась. Ела в три горла все праздники. За себя, за маму и за Владку. Они обе у нас на диетах, вот мне и пришлось отдуваться.
— Ты прелесть, — Гоша уже не смотрел на нее, он устремился к Владе, которая в своем апельсиновом костюме уже несколько минут принимала эффектные позы в противоположном конце офиса. Она, конечно, и не смотрела в сторону Гоши, но Оля-то поняла, на кого были рассчитаны все ее томные ужимки.
«Под каким бы предлогом ввернуть, что у меня появился поклонник? — подумала Ольга. — Хотя это будет смотреться слишком нарочито… Успешные женщины поклонниками не хвастаются».
— Олечка, ты сегодня какая-то… обновленная. — К ней подошла редакторша Алиса, Олина ровесница. Они считались подругами. То есть Алиса как раз и была одной из тех подруг, которые стеснялись появляться в людных местах в Олином обществе.
— Да у меня сегодня свидание, — это сказало само отчаяние голосом Ольги Бормотухиной.
— Свидание?! У тебя?! — Алиса даже не заметила, какую бестактность она сморозила. — Но с кем?
Ольга, как ей самой показалось, изящно присела на краешек стола. Хлипкая дешевая мебель угрожающе всхлипнула, и Оля поспешила встать. Нет, сидеть на столе и мило болтать ногами — это Владочкино амплуа. Она же должна вести себя, как и подобает рубенсовской красавице, чинно и плавно.
— Да так, познакомилась с одним. Эдуард его зовут. Вполне ничего, на Энрике Иглесиаса похож чем-то.
— Да ну, — недоверчиво протянула Алиса. — Где же ты его отхватила? Он тоже в Останкино работает?
— Да нет, — Оля передернула плечами, что должно было подразумевать, что она чересчур разборчива для того, чтобы связаться с телевизионным работником, — он бизнесмен. У него своя типография.
Она решила благоразумно промолчать о том, что «типография» состоит из одного настольного печатного станка. И о том, что Эдик жаловался на катастрофическое отсутствие клиентов. И о том, что он носит дешевую обувь и передвигается на раздолбанной «шестерке» с подмосковными номерами.
— Поздравляю, — после паузы сказала Алиса, — а вот у меня сейчас с мужиками глухо. Спроси, может быть, у твоего бизнесмена есть друзья? Не обязательно похожие на Энрике Иглесиаса. Сойдет и Рикки Мартин… Да что уж там, на безрыбье и Лучиано Паваротти сгодится.
Первый рабочий день не принес Оле никаких хороших новостей, кроме короткого триумфа в разговоре с Алиской. Только уж больно подозрительный был у нее взгляд — вряд ли она поверила, что Олю и правда ожидает романтический вечер.
Зато для Влады день сложился как нельзя лучше.
Во-первых, Гоша Кудрин пригласил ее в пресс-бар выпить зеленого чаю. Правда, за ними увязалась долговязая эффектная Верочка из бухгалтерии, но, по словам Влады, Гоша на вредную дылду даже ни разу не взглянул. Его внимание якобы было целиком сосредоточено на ней, Владе, на ее шикарном апельсиновом костюме с глубоким декольте, на ее блестящих губах (избыток помады) и глазах (избыток чувств). Обо всем этом сестра рассказала Ольге вечером, при этом у нее был вид завоевателя-триумфатора. Оля тоскливо слушала, как она нахваливает Кудрина — его выразительные глаза и его мягкие руки, — оказывается, на протяжении всего чаепития он гладил ее коленку под столом. И присутствие наглой Верочки делало эту тайную ласку вдвойне пикантной.
«Откуда ей знать, может быть, другой рукой Гошка умудрился уважить и Верочку, — подумала Оля, — а что, с этого станется».
Нет, другого Гошу Кудрина знала она, совсем другого. Она восхищалась не тем Гошей, который под столом нежно поглаживает острые коленки влюбленных в него красавиц. А Гошку, который шутит так, что у Оли потом три дня болят мышцы пресса (все его шутки, кроме пресловутого «Борца Сумо» казались ей смешными и меткими).
Но оказалось, что это еще не весь триумф Влады.
В тот день на ее имя в редакцию пришел странный факс. Телеведущую Владу Бормотухину пригласили поучаствовать в национальном конкурсе красавиц «Мисс Телевидение». И эта идея показалась ей очень даже привлекательной. Оля-то знала, что Влада с детства мечтала стать королевой красоты. Она даже одно время ходила на просмотры в какие-то модельные агентства, куда ее неизменно не брали из-за маленького роста. И вот теперь — такой шанс!
