— Привет, девочки! — улыбнулась Женя. — Смотрите, кого я вам привела. Это моя двоюродная сестра, Анна Геннадьевна. Из Архангельска приехала, будет преподавать этику и психологию семейной жизни.
— Разве у тебя есть сестра? — поинтересовалась высокая тощая женщина с резким голосом. — Никогда не знала.
— Этику и психологию семейной жизни, — одновременно с дылдой фыркнула румяная круглолицая женщина. — А эта так называемая сестра хоть замужем сама-то? Чтобы такое преподавать?
— Надеюсь, вы сработаетесь, — невозмутимо продолжила Женя. — Познакомься, Аня, это Софа, твоя коллега. Русский язык, литература. А это Нюша, медсестра.
— Получаю копейки, а пашу, как взрослая, — ухмыльнулась Нюша.
Почему-то куда уютнее я себя чувствовала на сцене, под любопытными, восхищенными, раздраженными взглядами сотен людей, чем здесь, в непротопленной комнатке, где помимо меня и Жени находилось всего три женщины. Мне вдруг вспомнился случай, произошедший со мной в прошлом июле, — сейчас мне казалось, что это было нереально давно. Мое первое сольное выступление в закрытом загородном клубе. То был день рождения какого-то дальневосточного олигарха. Бюджет вечеринки перевалил за сотню тысяч долларов. Были приглашены только звезды самой первой величины, ну и я заодно. Понятия не имею, где олигарх откопал моего агента и зачем ему понадобилось разбавить моим присутствием феерический звездный коктейль. Одно время я тешила себя надеждой, что он, может быть, заочно в меня влюбился. Было бы здорово — любовь олигарха решила бы многие мои нехитрые проблемы. Но версия оказалась ошибочной, потому что за весь вечер именинник даже не подошел ко мне поздороваться. Впрочем, сейчас речь не об этом.
Сияющая, с ворохом концертных платьев под мышкой, я ввалилась в гримерную. Там уже кое-кто был. Популярная девичья группа (загорелые миниатюрные статуэтки, красиво открывающие под фонограмму силиконовые рты), поп-певец сомнительной сексуальной ориентации и знаменитая манекенщица, которую пригласили в качестве ведущей мероприятия (позволю себе мимоходом съязвить, та высоченная девица прославилась главным образом не на подиуме, а в загсе, сочетавшись браком с седовласым скандальным политиком, над их союзом потешалась вся Москва). Я приветливо со всеми поздоровалась, плюхнулась на свободный стул, достала косметичку и фен и приготовилась к священному обряду — превращению из лягушки в принцессу (это не самоуничижение, вы просто не видели, что делает со мною красивая укладка да пара накладных ресниц. К черту всех фотомоделей мира, если я не становлюсь первой красавицей бала!!). И тут услышала за своей спиной разговор, который с большой натяжкой можно было отнести к категории «звенящий шепот». «Что это за уродина?» — спросила одна силиконовая певичка другую. «Не знаю. Может быть, костюмерша?» — «Вполне вероятно, — согласился эстрадный представитель секс-меньшинств. — Только вот чья?» — «Уж точно не моя», — басовито заржала фотомодель. — У нее же совсем нет вкуса!»
Я опешила. Мне хотелось обернуться и спросить — вы что? Не понимаете, что я все слышу?! Или виртуозно нахамить в ответ. Жаль, я никогда не умела отвечать хамством на хамство. Каждый раз, когда я слышала подобные обращенные ко мне слова, я чувствовала себя обиженным ребенком. Во мне неизменно просыпалась некрасивая девочка, которая тщетно мечтала быть королевой выпускного бала.
И я просто промолчала. Максимум, на что меня хватило, — не расплакаться, не доставить им такого удовольствия.
И вот теперь, в убогой провинциальной учительской я вдруг испытала похожие ощущения. Три дамы рассматривали меня препарирующими взглядами. Я не понимала, почему вызываю у них неприязнь — ведь мы даже не успели познакомиться. Потом до меня, конечно, дошло — я была моложе, может быть, красивее, лучше одета. У меня была хорошая кожа, и от меня пахло тонкими пряными духами. Я могла отбить у них единственный сексуальный объект — вышеупомянутого учителя физкультуры. Они же не знали, эти дамы, что меня едва ли мог заинтересовать плешивый полуалкоголик в грязноватом спортивном костюме. Я была для них соперницей. Поэтому они меня заранее ненавидели.
— Что ж, добро пожаловать, — растянула губы в улыбке женщина, сидящая в кресле в самом углу. У нее было несвежее лицо в некрасивых пигментных пятнах. А через плечо кокетливо перекинут накладной хвост. Она неторопливо вязала нелепейшего вида полосатый носок. Интересно, кому предназначен сей рукотворный шедевр? Неужели мужчине?
— Нонна Андреевна, — представила Женя даму с вязанием. — Математика, информатика.
Ах, это та самая математичка, влюбленная в преподавателя физкультуры! Женя рассказывала мне об этом по дороге в школу. Интересно все же будет взглянуть на этого Ромео. Кстати, уж не ему ли будет принесено в дар вязание?
— О, у вас и информатика есть, — мне хотелось польстить будущим коллегам, произвести на них приятное впечатление.
— Информатика-то есть, только вот компьютера нетуньки, — пропела Нонна Андреевна, — изучаем теоретическую часть.
— Прямо как я, — я заставила себя улыбнуться, несмотря на то что все три учительницы вызвали во мне ответную неприязнь. — Буду рассказывать детишкам о сексе. Но только в теории.
Я ждала, что хоть кто-нибудь рассмеется, но ответом мне стала напряженная тишина. Нонна Андреевна с преувеличенным вниманием принялась пересчитывать петли на своем уродском недовязанном носке. Софа отвернулась к окну, но я успела заметить, что ее лошадиное лицо перекосила неприятная ухмылка. И только медсестра тетя Нюша простодушно заметила:
— Да какие они вам детишки! Эти все сами о сексе расскажут, только попросите. И покажут, и, если что, дадут попробовать!
Вот теперь все три женщины расхохотались. Тетя Нюша смеялась звонко. А вот у «русички» Софы был неприятный смех — отрывистый, как у робота. Создавалось впечатление, что на самом деле ей совсем не смешно.
— Ладно, девочки. Через десять минут начинается первый урок. Аня, и у тебя тоже.
— Как? — вытаращила глаза я. — Ты же меня не предупредила!
— А зачем? — прищурилась Женя. Ее глаза улыбались. — Тебе не привыкать. И потом, я сама не знала. Просто учительница труда болеет, вот ее и заменишь. Одиннадцатый «Б».
— Но…
— Какие-то проблемы?
— Нет, но…
— Вот и славно. Ладно, ты тут пока освойся. Можешь чайку попить. А мне надо по делам. Встретимся после урока.
Женя ушла, не дав мне опомниться. Оставила меня наедине с тремя неприветливыми бабами, которым я тоже явно пришлась не по душе.
— Что ж, успеха, — процедила Нонна Андреевна, оторвав взгляд от носка. — Только учтите, что в одиннадцатом «Б» у нас — самые отпетые. Если что, кричите, зовите на помощь.
— Что, так все плохо? — я сделала вид, что мне не страшно.
— Сами увидите, — загадочно улыбнулась математичка.
— Глянь, у нее на плече татуировка!
— Да не, не может быть.
