— Сплошная профанация, — пробормотала Влада, откидывая волосы назад.
Она была не в духе. Половина из присутствующих за кулисами девочек на репетициях не появлялись, что давало основание заподозрить их в наличии крепкого блата в жюри. Самое обидное — многие из них были гораздо красивее Влады и намного ее моложе.
А ведь она так рассчитывала на победу. В зрительном зале сидела вся ее семья плюс человек, взгляд которого был жарче самого крупного софита. Телеоператор Гоша Кудрин. Он пришел разделить с Владой ее триумф — каково же будет ей, если вместо этого он окажется свидетелем ее позора?
Влада никому не говорила, в том числе и Гоше, что она заранее сняла номер с видом на Красную площадь в гостинице «Националь». Бешеные деньги отвалила. По ее желанию номер украсили красными тюльпанами, ее любимыми цветами. Первая Владина ночь с мужчиной, в которого она так давно влюблена, будет нежно пахнуть тюльпанами. Разве можно будет забыть такую ночь? Разве можно будет не влюбиться в такую девушку?
Ну и пусть на эту волшебную ночь ушел весь ее гонорар. Иногда надо позволять себе расслабиться. Ей немного досаждала навязчивая мысль — ведь по-хорошему, всем этим должен бы заниматься мужчина. Это он должен бы охотиться за ней и потратить последние деньги на шикарный гостиничный номер.
Она успокаивала себя, повторяя снова и снова: «Эмансипация». Как эмансипированная женщина, современная феминистка, она имеет полное право на инициативу. Да, именно так. И точка.
«Пусть только попробует не влюбиться!» Карандашиком для бровей Влада подрисовала над верхней губой родинку, как у топ-модели Синди Кроуфорд.
Родинка сделала ее лицо еще старше и грубее. Она досадливо стерла ее — но теперь вместо аккуратной черной точки над губой расползлось уродливое неряшливое пятно.
— Черт! Черт! Почему мне так сегодня не везет?!
— Это предменструальный синдром, милочка, — улыбнулась рыжеволосая манекенщица. — Хочешь, ношпы дам?
— Да пошла ты вместе со своей ношпой!
— Как хочешь, — ничуть не обиделась красавица. — На твоем месте я бы не хмурилась. С морщинками ты выглядишь еще старше, чем есть на самом деле.
Она отошла, веселая, красивая и невозмутимая. В отличие от Влады она была в прекрасном расположении духа. На ней было шелковое красное платье на тоненьких бретельках. Она была почти на целую голову выше Влады и смотрелась куда эффектнее. «Блатная, что ли?» — уныло подумала она.
— Владочка! — в гримерную заглянула Ольга.
Влада нахмурилась, словно у нее разболелся зуб. У ее сестры был настоящий талант выглядеть нелепо. На этот раз Ольга решила принарядиться — но лучше бы она этого не делала. Почему-то она решила, что ей пойдут расклешенные бархатные штаны, тогда как на самом деле Олины и так не худые ноги в данных брючках выглядели мощными колоннами. В штаны была заправлена просторная блуза в крупный белый горох. Оля была похожа на клоунессу, которая надела костюм, а загримироваться пока не успела.
И Влада в очередной раз подумала: «Как странно, что мы сестры». Нет, она искренне любила младшую сестренку-неудачницу. Но иногда, по ее мнению, было бы неплохо, если бы Олечка оставалась за кадром. Ну зачем, скажите на милость, ей понадобилось лезть в гримерную?
— Ольгуша, я занята, — Влада попробовала оттеснить сестренку к двери. — Поговорим после конкурса. Через пятнадцать минут первый выход.
— Владочка, какая ты красивая!.. Тебе нравятся мои новые брюки?
— Конечно, нравятся, — дежурно улыбнулась она. — Но, Оль, давай поговорим о твоих брюках потом. Нельзя же быть такой эгоисткой.
— Ты просто не понимаешь! Владка, он придет!
— Гошка? Так он уже здесь. Можешь с ним поздороваться, разрешаю, — принужденно пошутила Влада. Сестра начинала ее раздражать. И чего она лезет перед конкурсом? Владе и так трудно сосредоточиться в компании безупречных фотомоделей, цинично рассуждающих о мужиках и средиземноморских круизах.
— Да при чем тут Гошка? Эдуард!.. Я имею в виду моего Эдика!
Влада устало вздохнула:
— Ольчик, ну честное слово, не время, — она раздраженно нахмурилась, но вовремя спохватилась и потрепала Олю по плечу. Ненормальная сестричка может обидеться, она ведь ранима, как и все уродливые люди. Как же все-таки хорошо, что Влада не такая. Как это здорово — быть красавицей!
— Да, я знаю, ты мне не веришь. Но можешь выглянуть в зал. Он скоро придет. Он настоящий. У меня правда с ним роман, Владка. — Олины глаза сияли, как у красавицы из прошлого, накапавшей в них беладонны. — Ладно, вижу, тебе и правда не до меня. Я пойду. Владка, желаю, чтобы ты победила! Мы все в тебя верим. Ты здесь самая красивая!
Последнюю фразу Оля произнесла, пожалуй, чересчур громко. Оказавшаяся поблизости соперница Влады — та самая рыжая обладательница «опеля» — скривила хорошенькие губки в слащавой улыбке.
— А вы что, сестры? — елейным тоном спросила она.
— Да, — дружелюбно улыбнулась Оля, а Влада прикусила губу и отвернулась к зеркалу.
— Я это сразу поняла, — хмыкнула рыжая, — вы так похожи.
— Спасибо, — пробормотала Оля. — Мне всегда хотелось быть похожей на нее.
— А ей — на вас! — подытожила манекенщица. — Я уверена.
Влада оттеснила Ольгу к выходу.
— Все, Ольчик, бегом в зал. Не до тебя здесь.
— Ни пуха ни пера.
— К черту! — с чувством отозвалась Влада, нервно выталкивая младшую сестру из гримерной.
Эдуард опаздывал.
Мама, тетя Жанна и Гоша Кудрин уже заняли свои места в зрительном зале. А Оля топталась в фойе, беспомощно озираясь вокруг.
— Девушка, пройдите в зал, — обратилась к ней хмурая пожилая женщина, продающая программки. Конкурс красоты проходил в здании театра. Сразу становилось понятно, что даме с программками, интеллигентной, с едва заметно подкрашенными синькой завитыми волосами, с ниточками поблескивающих от бледной помады губ претит участвовать в подобном мероприятии. И наверняка ей противно держать в своих унизанных недорогими перстнями руках программки не с аннотацией классических пьес, а с именами и объемами бедер нагло улыбающихся манекенщиц.
— Да, да, я сейчас, — ободряюще улыбнулась Ольга, — я молодого человека жду.
— И не побоялись привести своего молодого человека сюда, — буркнула женщина, — я бы постыдилась.
— В этом конкурсе участвует моя сестра, — добродушно объяснила она.
— Что может быть интересного, на чужие прелести смотреть. Глядите, уведут из-под носа молодого человека вашего, — не унималась служительница театра. — Мужчины ведь они как дети. Покажешь им голую коленку, и они уже готовы рваться в бой.
— Этот не такой, — рассмеялась Оля.
И в тот момент она заметила его. Запыхавшийся Эдуард ворвался в театр, в его темных волосах поблескивали снежинки. А на его руке… что за чертовщина?.. На его руке повисла смеющаяся девушка, на вид Олина ровесница. Только она, естественно, была, мягко говоря, стройнее Ольги. Невысокая, с примятыми белой шапкой каштановыми волосами ниже плеч, румяная. Из-под растрепанной розовой шубки выглядывает подол нарядного платья в тон. Девушка эта сразу привлекала к себе внимание, она не боялась быть ярким пятном на фоне по-зимнему унылых черно-коричнево-серых горожан.
