— Ага, а они меня в психушку отправят! — подала голос Люся, но Юра посмотрел на нее так, что она тут же замолчала.
— Юр… Знаешь, я пойду. В больнице я буду лишняя.
— Что за глупости! — Лицо у него было совершенно серое.
— Поверь мне, так будет лучше. У Люси стресс. Пусть все, кажется, обошлось, но ей сейчас нелегко. Ей не хочется, чтобы рядом была чужая тетка.
— Ты думаешь? — растерялся он.
— Уверена. А я зайду к вам вечером.
— Ну, если ты так считаешь… наверное, и правда так будет лучше. А ты точно вечером придешь?
Мое сердце сжалось до крохотной точки. Я не имею права бросать его в таком состоянии. И остаться тоже не могу. Черт, как же я запуталась! В любом случае, загляну к нему перед электричкой. Наплету что-нибудь о том, что мое временное отсутствие пойдет на пользу Люсе… Или скажу, что поехала в Москву за паспортом. Да, это лучшее решение. Из Москвы я напишу ему письмо, в котором все объясню.
— Аня! Так ты вечером придешь?
— Конечно приду! Ну куда ж я от вас денусь?
— Тогда мы побежали, такси ждет.
— Счастливо!
— До вечера.
По дороге домой я зарулила в церковь. В ту самую, где почти год назад я познакомилась с Женей. Да, Жене надо будет тоже написать письмо. С ней я вряд ли успею даже попрощаться.
Я купила несколько свечей.
В церкви было много народу. В основном все лица были мне знакомы. Но один человек — мужчина в запылившейся грязной одежде — сразу привлек мое внимание. Он стоял ко мне спиной и смотрел на мою любимую икону. Не молился — просто смотрел. Что-то в его фигуре показалось мне знакомым. «Да ну, померещилось, — подумала я. — И потом, может, я и правда его когда-нибудь здесь видела. Городок-то маленький, сплошь знакомые лица…»
Я подошла к иконе, зажгла свечу и на несколько секунд закрыла глаза. Молиться я не умею, но всегда перед тем, как поставить свечку, шепчу беззвучное «прости» единственному человеку, которому я причинила вред.
Когда я открыла глаза, то сразу заметила, что человек в пыльной одежде смотрит на меня. Я обернулась к нему и хотела уже недовольным полушепотом напомнить, что неприлично разглядывать людей, которые молятся, но слова застряли у меня в горле.
Потому что передо мной стоял мой отец.
Глава 13
Все было у Оли Бормотухиной. И сто двадцать девять килограммов живого веса — только вот теперь ни одна жировая складочка не казалась ей лишней. И нерушимая вера в свою красоту. И десятки заинтересованных мужчин. И затаенная зависть окружающих. Был у нее шкаф, забитый доверху дорогими нарядами, — Оле не подходили вещи из стандартных магазинов, зато в ателье ей шили копии новинок известнейших европейских домов моды.
У нее был автомобиль, ярко-красная «мазда». Правда, права она получить не успела и за руль садиться опасалась, несмотря на наличие опытного инструктора.
Только вот того самого, одного-единственного, кто сделает мир ярким, обезжиренный творог — вкусным, а время — торопливым, у нее не было. Не везло Ольге в любви, ох как не везло, и ничего с этим поделать она не могла. Мужчин вокруг было — море. Казалось бы, только выбирай. Именно этим она почти полгода и занималась. Взялась за дело с энтузиазмом перевоплотившейся Золушки.
Но все как-то не так складывалось. Хотя каждый раз Оле казалось, что наконец-то она нашла положенного ей «белоконного» принца.
Несколько историй запомнились ей особенно отчетливо.
В одной из них фигурировал знаменитый бодибилдер по фамилии Колосков. У него было загорелое литое тело с буграми железных мускулов, холодные голубые глаза и теплая застенчивая улыбка. Колоскова привечали в московской тусовке. Он снялся в рекламном ролике низкокалорийного йогурта, открыл свой небольшой фитнес-клуб и с тех пор стал желанным гостем на любой светской вечеринке.
Они познакомились на модном горнолыжном курорте Куршевель. Оба попали туда совершенно случайно — по приглашению компании, производящей элитную спортивную одежду. Это была шикарная выездная вечеринка. На арендованном самолете в горы отправился топ-менеджмент фирмы и любимчики светских хроник — эстрадные кумиры, несколько спортсменов, популярных в широких кругах, ди-джеи музыкальных каналов, манекенщицы (как же без них!).
Большинство из них уверенно «рассекали» на горных лыжах, а то и на сноубордах. Здоровый образ жизни в самых экстремальных его проявлениях как раз вошел в моду в Москве.
Не у дел остались только Ольга Бормотухина, потому что с ее комплекцией весьма проблематично лихо съезжать с заснеженных гор (грубо говоря, падение такой туши может спровоцировать опасную лавину — так сказал об Ольге телеведущий-комик, а она обаятельно улыбнулась в ответ и изобразила понимание, хотя больше всего ей хотелось отхлестать наглеца по щекам), ну и Колосков. У него-то с комплекцией было все в порядке, но на носу были европейские соревнования по бодибилдингу, и он опасался травмировать одну из своих безупречных загорелых конечностей.
Вот так и вышло, что пока вся честная компания пыталась перещеголять друг друга на залитых солнцем снежных склонах, Ольга с Колосковым убивали время за кружкой глинтвейна в гостиничном кафе. В конце концов им пришлось познакомиться, хотя изначально оба не испытывали энтузиазма. Колосков, видимо, привык иметь дело с культуристками, у которых не живот, а сплошные кубики мышц. А Оля в кои-то веки наслаждалась одиночеством. Одинокий солнечный денек в горах посреди череды бессонных ночей, проведенных в прокуренных клубах, и утомительных дневных репетиций.
Но… кружка глинтвейна следовала за кружкой, градус, а вместе с ним и настроение повышались. И вот уже румяный от горного воздуха и крепленого вина спортсмен задорно хохочет над Олиными шутками. А она кладет голову на его плечо, и ее мягкие светлые волосы приятно щекочут лицо культуриста Колоскова.
Он не спрашивал о ней и ничего не рассказывал о себе. Они интеллигентно кружили вокруг нейтральных, безопасных тем — диеты, ночные клубы, шоппинг, премьерные кинофильмы. Обычно обо всем этом беседуют женатые мужчины с молоденькими любовницами — чтобы и разговор оживленный поддержать, и дистанцию должную соблюсти. Но Колосков был холост, Оля точно это знала. Газеты называли его самым красивым холостяком России. Ей было все равно, о чем с ним разговаривать. С каждой пьянящей кружкой он казался ей все красивее и красивее.
— Слушай, а почему ты не похудеешь?
— Это еще зачем? Моя полнота приносит мне столько денег! Что бы я делала, если бы была, как все? Работала бы в паршивой телепрограммке?
— Ну не знаю… У тебя такое интересное лицо, а фигура портит впечатление.
— А ты парень простой, как я погляжу! — Оля не обиделась. Колосков говорил одно, но в глазах его она прочла совсем другое. И это другое сильно смахивало на вожделение. — Для меня похудеть, все равно что для тебя обрасти жирком.
