До сих пор поверить не могу — а ведь еще десять минут назад он стоял, прислонившись к подоконнику. В одной руке — миниатюрная чашка с ароматным травяным чаем, в другой — дымящаяся сигарета. И он весело рассказывал о своей поездке в Венецию, а я теребила пуговку на воротнике платья, и мы собирались есть омлет с сыром. Пористый омлет и до сих пор аппетитно желтеет в духовке. Только вот мужчины, на него претендующего, который хотел меня им накормить, больше нет. Потому что я убила его кухонным ножом — машинально схватила мясной, самый опасный, остро заточенный.
И вот стою на кухне в таком соблазнительном платье, реву. Мне еще нет и тридцати. И что меня ждет впереди? Опоясанное колючей проволокой беспросветное будущее?
А может быть…
Я осторожно приблизилась к тому, кто несколько минут назад был объектом моего вожделения, а сейчас напоминал опрокинутый на пол пластиковый манекен. Опустила руку ему на затылок (обнадеживающе теплый, черт побери!) и слегка приподняла его за голову, чтобы заглянуть ему в лицо. До того, как я это сделала, оставалась смутная надежда: а вдруг выжил? И лишь бросив взгляд на его лицо, я поняла — дело дрянь. Мужчина, с которым я так мечтала переспать, превратился в подобие тренажера для обучения азам искусственного дыхания: бледное резиновое лицо, глаза закрыты, а рот, напротив, широко распахнут, чтобы учащимся было удобнее вталкивать в силиконовые легкие воздух.
Боже, о чем я думаю?! Мне бы сейчас достать из сумочки мобильный телефон да в милицию позвонить. Интересно, легко ли будет произнести это вслух — я убила человека, запишите адрес… А потом выйти на крыльцо, присесть на шаткую лавочку и наблюдать, как измученные сентябрьским ветром листья с обреченным вздохом десантируются на мокрую землю. Именно такими будут последние пятнадцать минут моей свободы. А потом? Пятнадцать лет тюрьмы. Ну, может быть, десять, но никак не меньше. И на свободу я выйду старухой, потому что мне нельзя будет пользоваться кремом от морщин вокруг глаз и ходить на антицеллюлитный массаж. Я поседею, и еще у меня испортятся зубы. И все из-за душной ярости, накрывшей меня штормовой волной в самый неподходящий момент.
Мой тупо блуждающий по кухне взгляд вернулся к распростертому на полу телу. Почему так мало крови?
В горле запершило, как будто бы я проглотила пригоршню дробленого миндаля. Это было похоже на извержение вулкана — горячая лава прилила к моему лицу и солеными потоками хлынула из воспаленных глаз.
И сперва мне пригрезилось, что это запоздало дала о себе знать жалость. И правда — за эти кошмарные пятнадцать минут я успела испытать все что угодно — ужас, сомнение, отчаяние, все, кроме жалости к нему. И только спустя еще несколько минут я поняла — нет, не его оплакиваю.
Себя.
Я накинула свое новое пальто и вышла на крыльцо. Звенящая тишина, характерная для позднего сентября, накрыла меня с головой, словно ватное одеяло. Мне даже сначала померещилось, что я оглохла. Но потом я услышала далекое воронье карканье и поняла, что это очередной психоз. Почему хриплые вороньи переговоры ассоциируются у меня с кладбищем?
Я зябко поежилась. Так, чувствую холод, руки машинально застегивают пуговицы — наверное, это означает, что я еще не окончательно свихнулась.
А вокруг — ни души. Дачный поселок в пятидесяти километрах от Москвы пустовал. Среда, вечер, да еще и холодно как. И от Москвы далековато, вот ни один дачник и не приехал проведать свои еще не укутанные на зиму сотки. Одна я, дура, приперлась в гости к мужчине, предвкушая роскошный вечер у камина.
Я достала из сумочки мобильник. Хватит размазывать сопли по зареванному лицу. Пора покончить со всей этой дурацкой рефлексией, в конце концов, у меня будет как минимум десять лет, чтобы спокойно все обдумать и нареветься вволю.
Набрала «02» — а в ответ тишина. Все ясно, мобильный находится в «мертвой» зоне. «Абонент не отвечает или временно недоступен» — вот вам и чистосердечное признание.
В первый момент я, признаюсь, растерялась. Что же теперь делать — бегать по поселку с телефоном на вытянутой руке в поисках пригорка, на котором все же действует сотовая связь? Или попытаться найти хоть одну живую душу в этой глуши? А вдруг в чьем-нибудь домике найдется телефон? К тому же здесь должен быть сторож… Я понимала, что проект сомнительный, ну что я скажу ему? Извините, мол, бога ради, что отвлекаю вас от просмотра «Санта-Барбары», но я вот тут человека убила, да-да, соседа вашего. Нельзя ли от вас позвонить, пли-и-из?
Можно еще попытаться найти ближайший населенный пункт с почтой. Но я понятия не имела, в какую сторону следует идти.
Зато мне было прекрасно известно, где находится автобусная остановка, — несколько часов назад я сошла с рейсового автобуса, счастливая и нарядная. И меня встречал улыбающийся мужчина.
Не без некоторой опаски я оглянулась на оставленный мною дом. В окнах уютно желтела неяркая мерцающая лампа. Что ж, похоже, другого выхода у меня нет. Придется вернуться на автобусе в Москву. Позвонить в милицию можно и из своей квартиры. Заодно у меня будет немного времени, чтобы собрать вещи в камеру, — на моих бестолковых родственников рассчитывать не стоит. Правда, я ничего не знаю о том, каким должно быть содержимое саквояжа зечки. Но ничего, на месте сориентируюсь.
Покидая дом, я на всякий случай вымыла свою чашку и выключила свет.
В автобусе сидела у окна, вспоминала. Его, темноволосого, еще вчера любимого, а сегодня — бывает же — мертвого.
Я влюбилась в него с первого взгляда — да, такое случается не только в мелодрамных мини-сериалах. Можете мне поверить, ведь я — доктор наук по части безответной любви. Можно и так сказать: до того, как я его встретила, моя жизнь была размеренной и, может быть, даже немного скучной — зато я была уверена в том, что завтрашний день будет таким же, позитивно срисованным с сегодняшнего. Будь на то моя воля, я ни за что бы не променяла эту крашенную в тускло-серый цвет безмятежность на горячую оранжевую истерию. Он появился, и я сошла с ума, просто на стенку полезла.
Вы смеяться будете, но я, взрослая тетка, даже пару раз звонила в телефонную психологическую консультацию. Бесплатный телефон доверия — спасите! Я влюблена и жестоко проигнорирована!! Равнодушная, но вежливая аспирантка психфака посоветовала мне ярче краситься, поменьше обращать на него внимание, а на ночь пить новопассит.
И я купила косметический набор «Шанель». Но синие тени с мерцающим блеском не заставили его добровольно утопиться в «омуте» моих тщательно накрашенных глаз. А золотистая губная помада так и не смогла намекнуть на то, что я жажду его поцелуя. Ничего не изменилось.
У него на глазах я кокетничала с коллегой из коммерческого отдела. Я принимала ненужные мне приглашения в кино и даже в гости. Все закончилось тем, что в один прекрасный день я обнаружила себя в чужой постели, а рядом лежал чужой голый мужчина, который не вызывал во мне никаких эмоций, кроме смутного раздражения. А он, кажется, даже не заметил ничего. Хотя по оптимистичному сценарию телефонного психологического консультанта должен был страдать от внезапной черной ревности.
