Первый этаж маминого дома занимала какая-то заштатная парикмахерская. Раньше я брезгливо кривилась, проходя мимо этого сомнительного заведения. Но сейчас мне было все равно. В хорошие салоны надо записываться как минимум за неделю. А мне не хотелось терять ни одного драгоценного денечка.
Я влетела в парикмахерскую со скоростью человека, который опаздывает на собственную свадьбу.
— Девушка! Мне срочно нужен самый лучший ваш мастер!
Администраторша удивленно уставилась на немолодую (да, черный цвет волос меня старит и уродует) запыхавшуюся тетку, с таким похвальным рвением устремившуюся к красоте.
— У нас как раз есть один свободный мастер, — неуверенно протянула она. — Не желаете ли сначала ознакомиться с прейскурантом?
Черт, неужели я так выгляжу, что эта тетка посмела усомниться в моей платежеспособности? Я уже приготовилась сказать ей что-то грубое в ответ, но потом решила, что она здесь ни при чем. Если кто-то виноват, то это я. На пике своей привлекательности я сама выбрала себе внешность неприбранной цыганистой бабы.
— Не волнуйтесь, деньги у меня есть. А если мне понравится результат, то и двойную цену заплачу.
Она провела меня в зал и подвела к свободному креслу, возле которого суетилась хорошенькая блондинка-парикмахерша. Девушка была занята весьма важным делом — перекладыванием расчесок с одного конца стола на другой. Впрочем, и остальные парикмахерши весьма профессионально изображали занятость. Администраторша явно погорячилась, утверждая, что по счастливому совпадению для меня нашелся единственный свободный мастер. Потому что других клиентов в зале не было вовсе.
Парикмахерша обрадовалась мне так, словно я была должна ей тысячу долларов и вот наконец пришла, чтобы рассчитаться.
— Садитесь! Что будем делать? Стрижка, химия? Как вы обросли! Может быть, колорирование?
— Я хотела бы просто покрасить волосы.
— Замечательно! — с энтузиазмом воскликнула она. — Сейчас я принесу каталог с цветами.
— Не стоит. Я и так знаю, чего хочу. Хочу стать платиновой блондинкой.
Она с сомнением уставилась на мои темные кудри.
— Боюсь, что это будет сложновато…
— Почему? Надо всего лишь смыть краску и наложить тон.
— Но это с одного раза не делается, — настаивала девчонка, — могу предложить мелирование. В следующий раз мы его сделаем гуще, потом — еще гуще… А вообще-то… вы уверены, что вам пойдет светлый цвет?
— Вообще-то я натуральная блондинка, — с гордостью сказала я.
— Да? — растерялась она. — Но как же… Обычно натуральные блондинки не красят волосы.
— А я вот покрасила.
— Что ж, можно попробовать… А вы уверены…
— В том, что я натуральная блондинка? — рассмеялась я. — Разумеется. Конечно, в последнее время я наделала много глупостей, но окончательно из ума еще не выжила!
Она вздохнула и накинула мне на плечи цветастую клеенку.
…Вернувшись домой, я достала с антресолей чемодан от «Луи Витон». Долой дешевые клеенчатые сумки, долой немодные тупоносые ботинки с неудобными колодками. Я больше не собираюсь все это носить. Я решила взять с собой совсем немного вещей — джинсы, удобные мокасины от «Гуччи», пару футболок, свитер и конечно же комплект тончайшего белья «Банана Репаблик». По пути на вокзал надо будет заехать в универмаг «Московский» и накупить для Жени первоклассной одежды. Представляю, как она завизжит от восторга, обнаружив в похрустывающих фирменных пакетах шелково-сатиново-вельветовое счастье.
Выходя из дома, я взглянула на себя в зеркало. В последнее время я делала это так редко. Наверное, мне просто не нравилось, что из зеркальной глубины смотрит на меня чужой человек — угрюмая брюнетистая учительница по имени Анна. И вот теперь я наконец увидела саму себя. Признаться честно, я по себе соскучилась.
Светлые мягкие волосы свободно падали на мои плечи, голубые глаза выглядели мультипликационно синими на припорошенном пудрой цвета загара лице.
Перед тем, как покинуть квартиру, я оставила короткую записку на кухонном столе. «Дорогие мама, папа, Влада, тетя Жанна и, пожалуй, Гоша тоже! Я вас всех люблю и буду скучать. Но мое место в другом городе, там я встретила человека, которого люблю. На всякий случай оставляю свой адрес. И обещаю пригласить всех на свадьбу. Если она, конечно, состоится. Мне вас будет не хватать, приезжайте в гости. Ваша Оля».
…Я всегда любила вокзалы. Не знаю уж почему. Может быть, из-за того, что нас с Владой в самом детстве на поезде возили в Крым? А потом, когда мы стали постарше, мама отправляла нас в пионерлагерь, и туда тоже надо было ехать на поезде, целых шесть часов. На перроне она вручала нам сверток с едой и спешно целовала в макушки. И еще просила Владу за мной приглядывать, все же я младшая сестра. Хотя если за кем-то и надо было приглядывать в пионерском лагере, так это за Владой. Она была невыносимой — курила дешевые папироски, а когда объявляли отбой, выбиралась через окно, чтобы отправиться прямиком на деревенскую дискотеку, и которое лето подряд мечтала расстаться с девичьей честью.
Когда я училась на первом курсе, наша группа часто выезжала за город на шашлыки. Мы легкомысленно садились в первую попавшуюся электричку, чтобы зайцем добраться до первой попавшейся симпатичной полянки. Там мы пили дешевый сладкий портвейн и пели под гитару. Я ждала этих дней, как праздника, хотя сейчас не понимаю, как я могла всерьез наслаждаться такими глупостями. За мной ведь даже никто не ухаживал…
Вот за что люблю я вокзалы — здесь у меня всегда настроение праздничное, здесь моя кровь бурлит, как только что открытое шампанское.
Я купила два песочных пирожных (одно съем прямо сейчас, другое в поезде), газетку со сканвордами и только потом направилась к билетной кассе.
— Мне, пожалуйста, один билет до N-ска.
Пальцы кассирши порхали над клавиатурой. Она довольно долго таращилась в монитор, сверяя какие-то цифры, и я испугалась даже, что билетов нет.
— Вам только туда билет? — вежливо уточнила она. — Или обратный тоже покупать будете?
Я улыбнулась.
— Нет, мне билет в один конец.
До отправления поезда оставалось целых полчаса. Я присела на лавочку на перроне и подставила лицо несмелому солнцу. Эх, надо было сходить в солярий, тогда бы меня вообще никто не узнал — ни Женя, ни Юра, ни Люська. Мне было и весело, и страшно. А что, если никто из них не будет мне рад? Все они любили меня другой, они любили меня, жалея. Сочувствовать страшненькой, брошенной мужем женщине — это же совсем нетрудно. Иное дело — попробуйте полюбить симпатичную, дорого одетую блондинку. Является ли моя выходка предательством? И если так, то сможет ли Юра мое невольное предательство простить?
И самое главное — смогу ли я уговорить его перебраться в Москву? Этого мне хотелось больше всего — жить с любимым человеком в привычной атмосфере.
