Хэтти отпустила руки и пригнулась, уронив дверцу на место. В следующую секунду вес слоновьей ноги ударил по люку. Фонарь заплясал у неё в руках.
– Хэтти, ты цела? – окликнул её Артур из коракла.
Девочка судорожно сглотнула.
– Да.
Хэтти старалась не думать, что ещё миг – и её голова растрескалась бы, как скорлупа сваренного вкрутую яйца.
– Похоже, не все слоны были в той шеренге! – крикнула она, когда ещё одна нога ударила в закрытую дверцу прямо над ней. – Значит, соседняя лестница.
– Ты что-то увидела? – спросил Артур.
– Просто кусок слона. – И Хэтти улыбнулась через силу, спускаясь по лестнице, усаживаясь в коракл и берясь за весло.
– Давай теперь я пойду первым? – спросил Артур, когда они причалили к следующим ступеням.
– Не надо. Я в порядке, – отозвалась Хэтти, хотя в глубине души ей и хотелось, чтобы от слоновьих конечностей уворачивался кто-то другой. – Это ведь ради Виктора и ради Гдетам-Нынчесям, – прибавила она, поднимаясь по ступеням.
– Ради Виктора и ради Гдетам-Нынчесям, – согласился Артур, и Хэтти осторожно толкнула дверцу, приготовившись нырнуть обратно, как только увидит слоновью ступню поблизости от головы.
Но ступни там не оказалось. Артур прав: люк вёл внутрь здания. И там не было топающего слона, от которого нужно уворачиваться. Зато там воняло – и неслабо.
Вонь, ударившая Хэтти в нос, была словно от сыра и вдобавок от грязных ног.
– Наверху жутко пахнет, – бросила она Артуру, подтягиваясь сквозь миазмы заношенных носков, гниющей листвы и застарелого пота.
«Но тому, кто пережил вгрызание Времечервии, ничего не страшно», – сказала себе девочка. Она осмотрелась по сторонам, пока Артур поднимался следом. Внутри оказалось как в тюрьме из фильма. Стены в оспинах и выбоинах там, где осыпалась штукатурка. А на тех участках, где стены остались целы, они были выкрашены в цвет забытой на неделю яичницы-болтуньи. Пол посыпан соломой, но очень странного сероватого оттенка, и Хэтти почти не сомневалась, что та здесь пролежала долго, очень долго. Коридор, уходящий вправо и влево, обрамляли по обеим сторонам решётки – тюремные камеры. Одна была прямо перед ней. И что-то лежало внутри.
Хэтти сказала бы, что это – груда тряпья, скрученная так, чтобы напоминать человеческую фигуру, если бы не была уверена, что никому в голову не придёт сажать под замок кучу тряпья. И если бы, присмотревшись повнимательнее, не обнаружила копну измызганных волос, торчащих над свёртком тряпья. И если бы не заметила пару глаз, выглядывающих из-под немытых прядей.
При виде глаз Хэтти ахнула. И свёрток тоже ахнул.
– Что там? – спросил Артур, стоявший возле неё.
Свёрток пошевелился, и высокий худой мужчина, оттолкнувшись от пола, поднялся с кучи соломы, такой же серой, как и та, что покрывала пол в коридоре. Он сделал два шага к решётке, подволакивая замотанные тряпками ноги. Уголки его рта кривились при каждом шаге.
Два пронзительных голубых глаза выглянули из-под копны сальных волос, повисших крысиными хвостиками. Они так и забегали, изучая Хэтти и Артура, выхватывая каждую мелочь. Похоже, что пленник очень давно не видел людских детей, подумалось Хэтти, пока его жадный взгляд заскользил сначала по её лицу, затем по волосам и рукам, по вздувшимся карманам и кулону, а потом обратился к Артуру, чтобы подвергнуть мальчика столь же пристальному осмотру. Однако мужчина так и не заговорил. Наверное, он не может, предположила Хэтти. Она содрогнулась, вообразив, каким жутким способом Лорд Мортимер мог лишить узника дара речи.
Но Артур, очевидно, думал о другом.
– Мы пришли за Виктором, – сказал он. – Вы знаете, где он?
Лицо мужчины расцвело в широкой улыбке, отчего-то показавшейся Хэтти неуловимо знакомой. У него оказались аккуратные ровные зубы, которые никак не ожидаешь увидеть у человека, которому впору на поле ворон пугать. Он указал пальцем дальше по коридору.
– Там, – произнёс он мягким, мелодичным голосом, не отводя глаз от Артура.
– Большое вам спасибо, – проговорил мальчик.
Мужчина повернулся, сосредоточив своё внимание на Хэтти.
– Мне нравятся твои ботинки, – промолвил он. – Цветы – они напоминают мне о лучших временах.
Хэтти посмотрела на свои ноги. Вода в подземных туннелях смыла пыль, и цветы на ботинках выглядели яркими и свежими. Она вдруг изумлённо подумала, как же они похожи на цветы, выраставшие всякий раз, когда в Гдетам-Нынчесям шёл дождь.
– Спасибо, – пробормотала она, не зная, что ещё сказать.
Отойдя от камеры узника, она спиной чувствовала его взгляд. До следующей клетки было несколько коротких шагов, и там внутри, в углу, спиной к ней, стоял слон. Вот он. Её Виктор. Её самый дорогой друг, возле которого Хэтти всегда ощущала себя в безопасности. Девочка подбежала к решётке и схватилась рукой за холодный металл прутьев.
– Виктор! – позвала она, и радость переполнила её, когда он повернулся к ней мордой.
Ей хотелось разломать запоры и обхватить его руками, ощутить кожей серую шкуру Виктора.
– Здравствуй, Хэтти Браун, – сказал он мягким баюкающим голосом.
В тот же миг она услышала, как Артур дальше по коридору воскликнул:
– Хэтти, Виктор здесь!
Глава 28
Артур был с Виктором? Но это невозможно. Хэтти увидела, как её недоумение отразилось на морде слона, стоявшего перед ней.
– Но он тут! – крикнула она.
– Нет, он здесь! – Артур, похоже, не дразнил её, да и вообще не стал бы жестоко шутить в такой момент.
Всё ещё хмурясь, она подошла к Артуру. И сердце у неё дрогнуло, когда она увидела, куда он смотрит. В клетке находился слон.
– Здравствуй, Хэтти, – произнёс он голосом Виктора.
Хэтти заколебалась.
– Виктор?
– Рад тебя видеть.
– Но… – Хэтти указала на клетку, перед которой только что стояла: – Там слон, который выглядит в точности так же, как и ты.
Слон улыбнулся:
– Он – не Виктор. Я – Виктор. Он просто посажен туда Лордом Мортимером, чтобы запутать того, кто придёт освободить меня. Не волнуйся, Виктор – это я.
Зверь направился к решётке и вытянул хобот, который еле-еле, но протиснулся сквозь прутья. Хэтти протянула руку, чтобы прикоснуться к нему, но слева от неё раздался шум.
– Хэтти, не верь его лживым словам! – воскликнул голос, звучавший как голос Виктора.
Повернувшись, она увидела морщинистый серый хобот, выставленный через решётку.
