– Конечно, – сказал шериф, вылезая из машины. – Ух какую шикарную лучу кистьев ты собрал… то есть я хотел сказать – кучу листьев. Мне очень нравится, когда они горят, и запах такой приятный… Всегда напоминает что-то…
Он чиркнул спичкой о кожаное сиденье своего автомобиля, бросил её на кучу, и листья сразу начали дымиться.
– Да, – сказал Гомер, тоже впадая в лирическое настроение. – А мне горящие листья напоминают про футбол. Наверно, оттого, что мы всегда их сжигаем на нашем футбольном поле.
– А мне – про ярмарку, – сказал шериф. – Кстати, она открывается через полторы недели. Я собираюсь опять выставить цыплят. Помнишь, прошлой осенью они взяли приз, мои белые леггорны… Ну ладно, я тороплюсь!
Шериф стряхнул пепел с рукава своего выходного костюма и снова сел в машину. Но проехал он всего до конца квартала, там опять вылез, поправил галстук и твёрдыми шагами взошёл по ступенькам дома, где жила мисс Тервиллигер.
Любой в Сентерберге скажет вам, что мисс Тервиллигер – одна из наиболее уважаемых и известных жительниц этого городка. Она даёт уроки вязания на дому, и нет, пожалуй, ни одной женщины в Сентерберге, которая за последние годы не овладела бы этим полезным ремеслом по методу самой мисс Тервиллигер. Все в городе уже давно привыкли к тому, что по воскресеньям, в праздники, а также на разных собраниях и митингах мисс Тервиллигер бывала всегда в одном и том же сине-жёлто-малиновом платье, которое она сама связала много лет назад, когда ещё впервые вывесила объявление об уроках вязания. И если мисс Тервиллигер в этом платье из-за каких-нибудь причин отсутствовала в эти дни, то все в городе чувствовали себя неуютно, словно им чего-то не хватало.
Вы можете, чего доброго, подумать, что такое старое платье было уже очень поношенным и выглядело немодным? У кого-нибудь другого – возможно, только не у мисс Тервиллигер! Сразу после церкви или после собрания в Женском клубе она переодевалась в простое бумажное платье, а своё знаменитое вешала на плечики и в шкаф – до следующего торжественного случая. А что касается моды, то и здесь мисс Тервиллигер всегда была на высоте. Если носили короткие платья, она распускала добрый кусок, но пряжу, конечно, сохраняла. А когда, через год или два, вновь побеждали длинные – мисс Тервиллигер тут же надвязывала до нужной длины.
Из всего сказанного выше уже можно было прийти к заключению, что мисс Тервиллигер являлась женщиной незаурядной; но если добавить ко всему этому, что слава о её жареных цыплятах шагнула далеко за пределы Сентерберга, то сделается ясным как день, что такого человека должны были не только уважать, но и обожать. И больше всех к этому были причастны шериф и дядя Гомера, но не Одиссей, разумеется, а другой – по имени Телемах.
Насколько помнил Гомер, шериф наносил визит мисс Тервиллигер по средам, а дядюшка Телемах – по воскресеньям, и каждый из них получал право отведать в этот день прославленного жареного цыплёнка «по-тервиллигеровски».
Ни для кого в городе не было секретом, что оба они – и шериф, и дядюшка Телемах – мечтают жениться на мисс Тервиллигер. И оба ей нравились. Но выбора она до сих пор никак не могла сделать…
Гомер вспомнил, что сегодня среда и, значит, у него есть ещё одно дело. Поэтому он принялся ворошить горящую кучу листьев, чтоб она горела побыстрей, и когда огонь наконец потух, Гомер собрал остатки золы и помчался к дому дядюшки Телемаха.
Дядюшка Телемах жил совсем один в маленьком доме у железной дороги. Мать Гомера любила часто повторять, что это стыд и срам, что дядя Телик должен влачить одинокое существование, в то время как он мог бы составить счастье для многих женщин, в том числе и для той, фамилия которой тоже начинается на «Т». А тётя Агнесса обычно отвечала:
– Так-то оно так, но я просто не представляю, как она будет мириться с некоторыми его привычками!
Под «некоторыми привычками» тётя Агнесса имела в виду любимое занятие дядюшки Телемаха, его хобби. А хобби это заключалось в том, что дядюшка Телемах уже многие годы собирал верёвки. И насобирал их немалое количество. По средам, во второй половине дня, он посвящал свой досуг тому, что связывал все собранные за последнюю неделю верёвки и затем накручивал их на свой клубок – огромный верёвочный шар, который находился в гараже. И вот тут-то дядюшке Телемаху и нужна бывала помощь Гомера. Потому что последнее время у него всё чаще случались приступы ревматизма. А верёвочный клубок был уже таким огромным, что намотать на него новые экземпляры было делом совсем не простым: приходилось немало прыгать и нагибаться.
Дядюшка Телемах встретил племянника ещё у дверей и сразу закричал:
– Здравствуй, дорогой! Сегодня у нас уйма работы.
– Что ж, хорошо, дядя Телик, – ответил Гомер. – Я вот тоже принёс тебе немного верёвок из дома.
И они отправились в гараж, и дядюшка Телемах, в который уже раз, с гордостью произнёс:
– Ты видишь сейчас самый большой клубок верёвок в мире! – И он добавил: – Ещё полдюйма – и будет шесть футов
[1] в поперечнике.
– Не знаю, дядя Телик, – сказал Гомер. – Мне Фредди говорил… Он пришёл из тюрьмы, помогал там шерифу накручивать его верёвки. Ну и вот… Шериф сказал, что в его клубке тоже около шести футов.
– Ха! – ответил дядюшка Телемах. – У меня есть точные сведения, что шериф совсем не натягивает верёвку, когда мотает на клубок. А я играю честно, моя верёвка натянута, как струна. – И он похлопал свой шар по серому боку. – Если этот клубочек распустить, он получится вдвое длиннее, чем у твоего шерифа. Не веришь?
– Наверно, вы правы, – сказал Гомер.
И он сразу приступил к делу: начал накручивать верёвки на клубок, а дядюшка Телемах перед этим связывал их двойными узлами.
– Натягивай, натягивай как следует, – говорил дядюшка Телемах. – Пусть никто не говорит, что мы жульничаем… Мы мотаем честно. Нам с тобой не к лицу эти шерифские штучки…
Они уже почти закончили свою работу, как вдруг в гараж постучали. И когда дядюшка Телемах открыл дверь, то появились сначала судья Шенк, а за ним и сам шериф.
– Добрый день, Телемах, – сказал судья.
– Здорово, Телли, – сказал шериф, высовываясь из-за плеча судьи, чтобы получше разглядеть верёвочный клубок.
– Здравствуйте, – ответил дядюшка Телемах и, хмуро посмотрев на шерифа, добавил: – Вот уж не ожидал, что ТЫ пожалуешь ко МНЕ именно в СРЕДУ вечером. Ведь…
– Понимаешь, Телемах, – перебил судья, – я как раз заехал в магазин за женой и вдруг встречаю шерифа. Ну, и разговорились мы насчёт нынешней ярмарки. Ты, наверно, знаешь, что в этом году нам придётся значительно сократить расходы. Мы не сможем уже позволить себе устраивать, например, рысистые испытания, как в прошлые времена. И вот что мы с шерифом, который является, подобно мне, членом ярмарочного комитета и, подобно тебе, одним из выдающихся коллекционеров верёвок, вот что мы с шерифом предлагаем… Мы предлагаем, чтобы вы оба приняли участие в состязании на ипподроме – в состязании, которое соберёт не меньше публики, а развлечёт её даже больше, чем рысистые испытания или скачки…
