– Да… – закашлялась Невозмутимая Китти, – похоже на то.
– Не понимаю, почему вся грязная работа достаётся мне, – проворчала Рябая Луиза.
– Потому что ты самая младшая и мы тебе так приказали, – заявила Беспутная Мэри-Джейн и тут же заработала пинок от Крепышки Элис.
– Потому что ты очень основательная барышня, дорогая, – поправила Невозмутимая Китти.
Рябая Луиза скривилась и двумя пальчиками с опаской залезла в карманы брюк мистера Годдинга. Поиски увенчались сигарой, табакеркой, монетой, ключом и сложенным клочком исчерканной бумаги.
– Какая-то записка? – осведомилась Элис, вглядываясь в каракули. – Что там?
– Больше смахивает на чернильное пятно, – нахмурилась Луиза. – Вроде треугольник какой-то. А так ничего примечательного.
Она бросила находки на стол.
– По-твоему, целый соверен непримечателен? – Невозмутимая Китти, большая любительница цифр и учёта, взяла монету и отчиталась о содержимом карманов директрисы: – У миссис Плакетт соверен, несколько шиллингов, пенс, носовой платок и мятные пастилки.
– Надеюсь, небесам повезёт больше, чем нам, и мадам будет там почаще жевать пастилки, – заметила Беспутная Мэри-Джейн.
– Мэри-Джейн, как ты можешь так говорить о покойной! – ужаснулась Душечка Роберта.
– У неё и при жизни изо рта воняло, – парировала Мэри-Джейн, – и сейчас душок не улучшился.
Невозмутимая Китти сгребла найденную у трупов мелочь себе в карман, а остальные находки бросила в фаянсовый вазон в буфете.
– Как я уже сказала, – с лёгким недовольством возобновила она свою речь, – пару минут назад Роберта весьма разумно поинтересовалась, как же нам жить здесь дальше. И она права! Стоит поставить в известность полицейских и прочих, как нас сразу отправят по домам.
– Разумеется, отправят, – вздохнула Душечка Роберта. – Это логично. Полагаю, придётся мне как-то научиться любить мачеху. Отсюда, на расстоянии, это было намного проще. Тем более викарий сказал, что мы должны просить Господа за своих врагов. Сразу стало легче за неё молиться.
– Но почему, дорогая Роберта? – удивилась Глупышка Марта. – Зачем тебе возвращаться домой к гадкой мачехе? Неужели мы не можем остаться здесь и продолжать жить, как прежде?
– Нам не позволят! – заявила Рябая Луиза.
– Кто не позволит? – не поняла Глупышка Марта.
– Коронеры, – со значением сказала Мрачная Элинор. – Гробовщики. Полиция. Попечители школы. Все они налетят на нас, словно стая ворон, как только разнесётся весть, что директриса и мистер Годдинг мертвы.
– Ты будто бы радуешься этому, Элинор, – заметила Невозмутимая Китти.
– Только гробовщикам, – призналась та. – Всегда мечтала хоть одним глазком взглянуть на бальзамирование.
– Проклятье! – вновь плюхнулась на стул Беспутная Мэри-Джейн. – Без этой мерзкой парочки мы могли бы как следует повеселиться. В школе вдруг стало куда интереснее. Но, как назло, придётся разъезжаться по домам.
– Всем нам, – вставила Рябая Луиза.
Крепышка Элис обняла Рябую Луизу, а та, в свою очередь, опустила голову ей на плечо.
– И я не хочу домой, – вмешалась Глупышка Марта. – Младшие братья без конца меня мучают! Дёргают за волосы, пачкают их чернилами, склеивают странички в нотах…
– Мать ни на минуту не выпустит меня из виду, – посетовала Беспутная Мэри-Джейн. – Клянётся, если я хоть на полчаса останусь без присмотра, тут же с кем-нибудь сбегу. Вы когда-нибудь такой вздор слыхали? – довольно ухмыльнулась она. – Я и десятью минутами обойдусь, нашёлся бы желающий.
– Уж на нехватку желающих ты никогда не жаловалась, – заметила Невозмутимая Китти.
– Верно, но под матушкиным присмотром налицо нехватка времени.
Крепышку Элис планы Мэри-Джейн на поспешный брак не интересовали.
– Мне придётся постоянно выслушивать от бабушки, какая я толстая по сравнению с кузиной Изабель, – сообщила она. – Уж кто бы говорил! Бабушке самой не затянуть корсет без помощи пары служанок, а она всё меня изводит.
Мрачная Элинор уставилась на догорающие в камине угли.
– А моя мама станет дни напролёт твердить, что юные леди должны непрестанно излучать благой нрав и доброе настроение. – Слова эти Элинор произнесла так, как прочие говорят «опарыши» или «чёрная гниль».
Невозмутимая Китти посочувствовала бедняжке.
– Полагаю, в результате нас отправят в другие школы, – подвела итог Рябая Луиза. – Новые наставницы, новые противные девчонки опять сделают нашу жизнь невыносимой.
– А здесь мы все так славно поладили, – с тоской вздохнула Душечка Роберта. – Просто чудо какое-то. Мы не просто подруги, мы – одна семья.
– Больше, чем семья, – возразила Беспутная Мэри-Джейн. – В семьях полно всяких тёток, братьев, родителей. А мы сёстры.
– Я всегда мечтала о сестре, – посетовала Глупышка Марта.
– Я тоже, – согласилась Душечка Роберта.
– А я – нет, – призналась Мрачная Элинор, – но против вашей компании не возражаю.
Рябая Луиза присела.
– Ни у кого из нас нет дома сестры, верно? – уточнила она. – Я раньше не задумывалась об этом. Да и никто из нас не задумывался.
– Потому я и не хочу уезжать, – расплакалась Душечка Роберта. – У нас ведь настоящее сестринство.
Элинор вручила Роберте чёрный платок китайского шёлка.
– Знаете, что я думаю? – ни к кому конкретно не обращаясь, заявила Невозмутимая Китти. – А давайте ничего не скажем этим… воронам и как их там… коронерам. Никому ничего не скажем.
Барышни уставились друг на друга. В камине тлел уголь, вспыхивая слабыми искрами. На миг девочки остались наедине с собственными мыслями. Ожидая ответа, Невозмутимая Китти отсчитывала удары своего сердца.
– Но тела будут пахнуть, – наконец осмелилась Глупышка Марта. – Рано или поздно это обязательно произойдёт.
Беспутная Мэри-Джейн, чьи зелёные глаза от предложения Невозмутимой Китти вспыхнули радостным огнём, успокаивающе похлопала Глупышку Марту по спине:
– Нет, милая, этого не произойдёт. Мы их похороним – прямо на овощных грядках.
– Замечательное выйдет удобрение, – добавила Рябая Луиза, задумчиво почесав нос. – Возможно, не в этом сезоне, но в следующем кабачки и тыквы уродятся сочными. Только по осени картошку копать придётся поаккуратнее.
Невозмутимая Китти пристально изучала то одну юную леди, то другую, наблюдая, как они восприняли её идею, но пока не спешила себя поздравлять. Сначала необходимо убедиться в надёжности каждой.
– Картошка – ерунда. Разгорится скандал, – напомнила Китти. – Расследование! Каждая из нас на всю жизнь останется под подозрением.
