– Ещё как! – воскликнула Китти. – Но каково его предназначение?
– Предназначение? – удивился адмирал.
Китти поняла, что выдала слишком много.
– В смысле… Я подумала, что его можно как-то использовать. Кроме украшения.
– Это просто симпатичная безделушка, – покачал головой адмирал, для верности пристукнув тростью. – Однако вы собирались рассказать, как поживает миссис Плакетт…
Словно влюблённый юноша, подумала Китти, а сама ответила:
– Идёт на поправку. Отдых пошёл ей на пользу. Она будет сопровождать нас завтра на Клубничное суарэ.
– Неужели? – Адмирал заинтересованно подался вперёд. Крепышка Элис задумалась, какие ещё кошмары ей готовит грядущий вечер. Локвуд смущённо кашлянул и продолжил: – Она случайно… Не упоминала ли она обо мне?
В комнате повисло мертвенное молчание. Девочки не смели и взглянуть друг на друга. Адмирала внезапно заинтересовала родинка на тыльной стороне кисти.
– Собственно говоря, упоминала, и не раз! – Беспутная Мэри-Джейн, пытаясь заполнить тишину, вскочила с места. – Она частенько говорит: «Ах, девочки, если бы все мужчины были такими джентльменами, как адмирал Локвуд, я бы не волновалась за ваше будущее…»
Представление Мэри-Джейн казалось таким непринуждённым, таким убедительным, что Невозмутимая Китти ей сама едва не поверила. Глупышка Марта и Душечка Роберта безмолвно уставились на Мэри-Джейн. На счастье, адмирал слишком обрадовался, чтобы заметить их отвисшие челюсти.
– Ох, сомневаюсь, – запротестовал он. – Парни с корабля мои манеры не слишком жаловали. Особенно, когда перебирали рома, хе-хе! Я держал их в страхе… – Локвуд потёр подбородок. – Но благодарю за комплимент.
Допив последние капли лимонада, Мэри-Джейн водрузила стакан на стол.
– Очень вкусно, адмирал. Спасибо за угощение.
– Мне это доставило подлинное удовольствие, – отмахнулся тот. – Заходите в любое время, когда будете в городке. Визит таких славных девушек мне только в радость! Ваша директриса вас отлично воспитала.
Джефферс проводил девочек к выходу, пригласив заглядывать ещё.
– У адмирала всегда наготове шоколад для гостей, – хрипло шепнул он на прощанье.
Барышни вновь отправились в сторону поворота на Приквиллоу.
– Похоже, адмирал очень мил, – заметила Глупышка Марта.
– Выживший из ума старикашка, – отрезала Беспутная Мэри-Джейн, – однако очарователен.
– Следи за языком, Мэри-Джейн, – укорила Крепышка Элис.
Мэри-Джейн проигнорировала нотацию.
– Разве вам не кажется странным, что он так переживает за миссис Плакетт? Ой, да ладно! Можно подумать, вам не интересно.
– Иногда противоположности притягиваются, – осмелилась предположить Душечка Роберта.
– Я начинаю подозревать, что мы не так уж хорошо знали миссис Плакетт, – заметила Невозмутимая Китти.
– Если она и впрямь была такой, какой считает адмирал, тогда мы её ужасно недооценивали, – вздохнула Крепышка Элис.
– Ужасно! – фыркнула Элинор.
– А я говорила, что рыть ей могилу в саду – гадкий поступок, – дрожащим голосом прохныкала Роберта.
– Тише, голубушка… – Осмотревшись, не подслушивает ли кто, Китти вздохнула. – Что сделано, то сделано. Будем усерднее за неё молиться. Милая моя, лучше подумай, какими добрыми делами мы могли бы искупить вину.
Роберта в ответ, шмыгнув носом, кивнула.
Девочки задумчиво поплелись по Приквиллоу.
– Всё равно я считаю, что адмирал – душка! – воскликнула Крепышка Элис, нарушая всеобщее молчание.
– Тебе повезло, – захихикала Беспутная Мэри-Джейн. – На завтрашнем вечере он будет твоим кавалером.
– Может, и душка, да только про слона молчок, – заметила Китти.
– С чего бы ему нам рассказывать? Тайный дар даме сердца – его личное дело, – возразила Беспутная Мэри-Джейн. – Может, я сама выйду за старого моряка. Буду слушать его россказни, лопать шоколад и тратить денежки. А потом стану богатой вдовушкой, и весь мир окажется у моих ног!
Глупышка Марта встала как вкопанная.
– Только не говори, что ты тоже опустишься до отравления!
Мэри-Джейн слишком развеселилась, чтобы обижаться.
– Нет, моя курочка. Время мне только на руку. Адмирал ведь очень старый. Чудо, что он дожил до этого дня. – Она подмигнула Китти. – Но не волнуйся. Я пока не готова покинуть наш маленький девичий кружок Святой Этельдреды. А вот ты, Элис, берегись: завтра я буду безбожно флиртовать с твоим кавалером.
– Да ты всегда так флиртуешь, – пожала плечами Элис.
Глава 14
После полудня девушки уселись в гостиной за вышивкой скатерти для Клубничного суаре, а Глупышка Марта принялась помогать Крепышке Элис разучивать песню, которую той придётся исполнять в образе миссис Плакетт.
– Это же нелепо, – протестовала Крепышка Элис. – Я должна отказаться от выступления, поскольку тоскую по любимому брату Олдосу и, конечно же, переживаю за Дражайшего Джулиуса!
– И только привлечёшь лишнее внимание, – возразила Китти. – Чем скорее все забудут об Олдосе и Джулиусе, тем лучше. Нужно жить обычной жизнью.
– Да ты задумайся на минутку, Китти, – призывала Элис. – До сих пор я дурачила людей в основном при тусклом вечернем освещении, просто подражая голосу миссис Плакетт. Но мне придётся стоять у всех на виду, да ещё под ярким светом! Что тогда?
– Люди видят то, что ожидают увидеть, – заявила Рябая Луиза. – У фокусников и иллюзионистов на то и расчёт. Вот почему верят их трюкам.
– Что значит «трюкам»? – удивилась Глупышка Марта. – Я как-то была на представлении иллюзиониста, это изумительно.
Рябая Луиза склонилась рассмотреть поближе листик клубники, на котором вышивала тёмно-зелёные шёлковые прожилки.
Убедить Крепышку Элис не могло ничто.
– Возможно, с помощью грима Элинор они увидят то, что ожидают, но услышат-то совсем другое. Я способна передать манеру разговора миссис Плакетт, но не пение! Мы же всё разрушим.
Поскольку Китти было не до смеха, потакать Элис она не стала.
– Не забывай, именно ты настояла, чтобы мы туда пошли. – Завязав узелок, она отрезала нить. – Ты эту кровать постелила, тебе на ней и почивать.
– Ни слова о кроватях! – воздела руки Элис. – За эти пару дней я слишком много времени провела в чужой постели.
– Ну же, Элис, попробуем ещё, – увещевала Марта несговорчивую подругу.
Она проиграла бодрую прелюдию и сама спела вступление:
Однажды, пьян от царственной гордыни,
Пришёл павлин в цветастом платье
Туда, где в клетке золотой пичужка
Дарила песнь небесной благодати.
На последней ноте голос её утих. Марта с надеждой посмотрела на Элис:
