– Мистер Годдинг был неприятным человеком, – сказала она, – грубым и невоспитанным. Он никогда не разговаривал с нами вежливо. Мы догадывались, что у них с сестрой имеются разногласия, хотя не знали причин. Однако это не мешало ему довольно часто наведываться сюда, уничтожать всю её еду и выпивать вино.
Миссис Годдинг понимающе кивнула.
– Некоторые люди никогда не меняются. Когда мы с супругом впервые отправились в Индию, я всё гадала – хватит ли полмира, чтобы разделить нас и младшего брата моего мужа?
– Миссис Плакетт была респектабельной леди, – продолжила Китти. – Но мы никогда не чувствовали от неё хоть малейшего участия. В основном она держалась сурово и неприветливо и часто предавалась собственным мыслям. Сомневаюсь, что ей нравилось управлять пансионом. – Китти обхватила кружку ладонями, наслаждаясь теплом. – Самое странное, мне кажется, теперь, когда мадам нет с нами, мы узнали её лучше – с хорошей стороны.
– А эта сторона у неё была?
– А разве нет? – удивлённо взглянула на миссис Годдинг Китти.
– Порой я думала, всё, что делает мою золовку человеком – лишь необъяснимое пристрастие к морякам, – хихикнула миссис Годдинг. – Когда мы познакомились, она была весьма мрачной особой.
Китти улыбнулась. Ей стало любопытно, какой была миссис Плакетт лет двадцать назад или даже больше, когда они впервые повстречались с миссис Годдинг.
– Полагаю, она старалась помочь брату, хоть и знала, что спасти его невозможно.
– В семьях часто такое случается, – кивнула миссис Годдинг.
– Я не оправдываюсь, однако, возможно, сказанное объясняет, почему мы не проявили к усопшим никакого сочувствия. Их смерть была так ужасна… Так внезапна и поразительна. Но к этим людям мы добрых чувств не питали. А потом поняли, что всех нас отправят по домам. Одна лишь мысль о возвращении была невыносима. И о том, чтобы расстаться с подругами.
Миссис Годдинг ждала продолжения. По высокой траве с гордым видом промаршировал, поквохтывая, мистер Шамблс. Его заметил Олдос и погнал прочь.
– Свое отношение к миссис Плакетт я могу описать двумя словами: досадная помеха. Затем помеха вдруг исчезла, но если бы мы кому-то рассказали, нас бы отослали к родителям. А там отец снова отправил бы меня в очередную ужасную школу. Или, что хуже, оставил бы дома. Я не желала больше торчать в этой ловушке!
Оставалось лишь удивляться, что Китти умудрилась столько всего выложить женщине, с которой познакомилась только вчера.
– Понимаю, – сказала миссис Годдинг. – Некоторые девушки созданы для большей независимости, нежели им может предложить общество. Возможно, даже все, однако не всем дано это понять. – Она пристально посмотрела вдаль. – До замужества я была медсестрой. Четыре замечательных года наслаждалась службой в госпитале. Вообще-то, я вышла замуж за одного из своих пациентов…
– Да, я слышала. Думаю, это чудесно. Джулиус говорил… – Голос Китти угас, а лицо залила краска.
– Неужели? – Похоже, миссис Годдинг была удивлена и польщена. – Как мило!
– Не знаю, что станется с остальными девочками, – сказала Китти и на какое-то ужасное мгновение испугалась, что разразится слезами перед матерью Джулиуса. – Всем было бы гораздо лучше, если бы никто не согласился на мой скандальный непростительный план.
Вдруг со стороны донеслись какие-то волнения и признаки жизни. По гравию Приквиллоу-стрит загромыхали колёса. Даже обнаружение трупов не удержало Генри Баттса от утренней доставки молока.
– Думаю, вы преувеличиваете свою значимость, Китти, – мягко пожурила её миссис Годдинг. – Вас послушать, так все лавры принадлежат вам одной, и вы в знак особой чести повесили на себя всех собак.
Китти на неё так и вытаращилась. Какими загадками изъясняется эта леди!
Миссис Годдинг задумчиво на неё посмотрела, а затем встала.
– Наша беседа доставила мне удовольствие, дорогая. Теперь я знаю всё, что нужно.
Китти проследовала за ней в дом, попивая чай и гадая, что же это значит.
Глава 30
Часом позже в столовой девочки в покаянной тишине созерцали свои тарелки. Миссис Годдинг подала на завтрак тосты, яйца, грибы, бекон и овсянку. При виде еды рот Крепышки Элис наполнился слюной, а Душечка Роберта, учуяв аромат бекона, подумала, что если бы не ужасные обстоятельства, можно было бы от счастья упасть в обморок. Беспутная Мэри-Джейн охотно уступила кухню более сноровистой поварихе.
Миссис Годдинг уселась во главе стола и протянула барышням руки.
– Возблагодарим Господа, девочки, – сказала она.
Они взялись за руки, склонили головы и произнесли про себя молитвы. Затем миссис Годдинг высыпала полную ложку сахара себе в кашу и сдобрила ту сливками.
– Ничто не заставляет нас с таким нетерпением ждать ленча, как завтрак, – провозгласила она.
В любой другой день Невозмутимая Китти улыбнулась бы.
Прозвенел звонок. Миссис Годдинг отодвинула стул.
– Должно быть, это Джулиус. Я открою. – И притворила за собой дверь столовой.
Девочки посмотрели ей вслед, а потом повернулись друг к другу.
– Не выверни шею, гадая, он ли это, Китти, – хихикнула Беспутная Мэри-Джейн.
Китти в гневе разломала ни в чём не повинный тост пополам.
– А я-то думала, ты уже выбрала кружево на фату к своей свадьбе, Мэри-Джейн.
– Это не Джулиус! – заявила Рябая Луиза. – Разговаривают двое мужчин.
– Полиция, – пискнула Глупышка Марта.
Китти встала.
– Бога ради, давайте послушаем, что там творится.
Она открыла дверь, за которой обнаружилась миссис Годдинг, указывающая путь двум носильщикам. На ремнях, перекинутых через плечи, они внесли большой деревянный ящик. Олдос яростно облаял их ботинки.
– Снова пожитки мистера Годдинга? – удивилась Крепышка Элис.
– Подарок для миссис Плакетт, – пропыхтел один из рабочих.
Слухи, что миссис Плакетт больше не живет на Приквиллоу-стрит или, если уж на то пошло, на какой-либо другой улице, пока не распространились далеко, поняла Китти.
– Заносите сюда, джентльмены, в гостиную, – велела миссис Годдинг. – Благодарю.
Носильщики принялись вскрывать ящик. Девочки с любопытством их обступили. Сначала сняли крышку, показалась куча ветоши, а потом…
– Что это? – осведомилась Душечка Роберта.
Все уставились на предмет.
– Ну вот и всё, – сказал один из носильщиков. – Здесь ещё для вас письмо, а нам пора.
Он вручил миссис Годдинг конверт, затем вместе с товарищем собрал обломки упаковки, и оба ушли.
– Но что это? – продолжала настаивать Душечка Роберта.
