Книга ... Она же «Грейс», страница 107. Автор книги Маргарет Этвуд

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «... Она же «Грейс»»

Cтраница 107

— Плевать, — говорит она.

— Но твоя репутация…

— Какая разница! — отвечает она. — Мы пробудем здесь всего два дня.

Она говорит деловитым тоном, словно заключила соглашение. Ему приходит в голову — почему только теперь? — что она, возможно, сумасшедшая или на грани помешательства, во всяком случае — моральный урод.

Саймон крадучись взбирается по лестнице, неся в руках обувь и куртку, словно вернувшийся с гулянки студент-выпускник. У него мороз пробегает по коже. То, что он считал простой игрой, она ошибочно приняла за реальность. Она и вправду считает, что он, Саймон, собирается убить ее мужа из любви к ней. Что же она станет делать, если Саймон откажется? У него голова идет кругом: пол кажется каким-то нереальным, доски готовы расступиться у него под ногами.

Он разыскивает ее перед завтраком. Она сидит в парадной гостиной на софе: тотчас встает и встречает его страстным поцелуем. Саймон отшатывается и говорит, что нездоров: возвратная малярийная лихорадка, которую он подхватил в Париже. Если они собираются осуществить свои намерения — он говорит об этом прямо, стремясь ее обезоружить, — то ему понадобится соответствующее лекарство, иначе он не отвечает за последствия.

Она щупает его лоб, который Саймон предусмотрительно смочил еще наверху губкой. Рэчел, как и следовало ожидать, встревожена, но в ней чувствуется также скрытое ликование: ей хочется ухаживать за ним, чтобы почувствовать себя еще и в новой роли. Саймон понимает, что у нее на уме: она приготовит крепкий бульон и кисель, укутает его одеялами и облепит горчичниками, а также перевяжет все выступающие части его тела, а также способные выступать. Он будет ослаблен, изнурен и беспомощен, полностью окажется в ее власти — такова ее цель. Нужно поскорее от нее избавиться, пока еще есть время.

Саймон целует кончики ее пальцев. Она должна ему помочь, нежно говорит он. От нее зависит его жизнь. Он кладет ей в руку записку, адресованную жене коменданта, где просит назвать какого-нибудь доктора, поскольку он сам никого здесь не знает. Узнав фамилию врача, она должна поспешить к нему и взять лекарство. Саймон пишет неразборчивыми каракулями рецепт и дает ей денег. Дору посылать нельзя, говорит он, потому что она может замешкаться. Промедление смерти подобно: лечение должно начаться безотлагательно. Рэчел понимающе кивает и с жаром говорит, что сделает все необходимое.

Бледная и дрожащая, но с решительно сжатыми губами, Рэчел надевает капор и поспешно уходит. Как только она скрывается с глаз долой, Саймон вытирает лицо и начинает упаковывать вещи. Посылает Дору нанять экипаж, подкупив ее щедрыми чаевыми. Ожидая ее возвращения, пишет письмо Рэчел, где учтиво с ней прощается, ссылаясь на нездоровье матушки. Саймон не обращается к ней по имени. Прилагает к письму несколько банкнот, но не употребляет никаких ласкательных слов. Он человек бывалый и в ловушку не попадется, не позволит себя шантажировать: никаких исков за нарушение обязательства в том случае, если ее муж умрет. Возможно, она убьет майора сама — с нее станется.

Саймон собирается написать записку и Лидии, но потом передумывает. Хорошо, что у них не было формального объяснения.

Прибывает экипаж, больше похожий на подводу, и Саймон забрасывает в него два своих чемодана.

— На вокзал, — говорит он. Как только Саймон благополучно отсюда выберется, сразу же напишет Верринджеру и, чтобы выгадать время, пообещает прислать какой-нибудь отчет. Тем временем он сможет состряпать некий документ, который не дискредитирует его окончательно. Но первым делом нужно поставить жирную точку на этой злополучной интерлюдии. После недолгого визита к матери и пополнения финансов он отправится в Европу. Если матушка затянет потуже поясок — а это в ее силах, — то он худо-бедно сможет себе это позволить.

Саймон начинает чувствовать себя в безопасности только в вагоне с крепко запертыми дверями. Железнодорожный кондуктор в форменном мундире действует на него успокаивающе. В его жизни вновь устанавливается какой ни есть порядок.

В Европе он продолжит исследования. Изучит современные философские направления, но пока не станет добавлять к ним ничего своего. Он подошел к порогу бессознательного и заглянул туда — точнее, заглянул вниз. Он мог бы упасть. Провалиться. Утонуть.

Лучше, наверное, отбросить теорию и сосредоточиться на практических приемах и средствах. Вернувшись в Америку, он энергично возьмется за дело. Будет читать лекции и завлекать спонсоров. Он построит образцовую клинику с ухоженной территорией, первоклассным водопроводом и канализацией. В любом подобном учреждении американцы превыше всего ценят видимость комфорта. Клиника с просторными уютными палатами, оборудованием для гидротерапии и множеством механических приспособлений будет иметь огромный успех. Там должны быть шумные колесики и резиновые присоски. Присоединяющиеся к черепной коробке проводки. Измерительные приборы. В свой проспект он включит слово «электрический». Главное — содержать пациентов в чистоте и повиновении (помогут медикаменты), а у родственников вызывать восторг и удовлетворение. Здесь, как и в школе, необходимо произвести впечатление не на самих подопечных, а на тех, кто оплачивает счета.

Это, разумеется, компромисс. Но как-то неожиданно дал о себе знать возраст.

Поезд выезжает с вокзала. Облако черного дыма, а за ним — долгий жалобный вопль, который, подобно недоуменному призраку, преследует Саймона всю дорогу.


Он вспоминает о Грейс лишь на полпути к Корнуоллу. Возможно, она решит, что Саймон ее бросил? Разуверился в ней? Если она действительно ничего не знает о событиях вчерашнего вечера, то имеет все основания так считать. Саймон ее озадачит, подобно тому как она озадачила его.

Грейс еще не знает, что он уехал из города. Он представляет, как она привычно сидит на стуле и шьет стеганое одеяло; возможно, поет и прислушивается к его шагам за дверью.

За окном накрапывает. Вскоре движение поезда убаюкивает Саймона, и он прислоняется к стенке. Теперь Грейс идет к нему через широкий, залитый солнцем луг, вся в белом и с целой охапкой красных цветов, видимых так отчетливо, что он может даже рассмотреть на них капли росы. Ее волосы распущены, ноги босые, и она улыбается. Потом Саймон замечает, что Грейс идет не по траве, а по воде, и когда он протягивает руки, чтобы ее обнять, она рассеивается, словно туман.

Саймон просыпается: он по-прежнему в поезде, а за окном несутся клубы серого дыма. Он прижимается губами к стеклу.

XIV
ПИСЬМО X

1 апреля 1863 года. Осужденная Грейс Маркс виновна и двойном, можно сказать, «библейском» убийстве. Эту дерзкую женщину нельзя назвать впечатлительной натурой, а ее неблагодарность служит убедительным доказательством ее несносного характера.

1 августа 1863 года. Эта несчастная становится все опаснее, и я боюсь, что она еще покажет, на что способна. К сожалению, у нее есть заступники. Если бы не их помощь, она не посмела бы так бессовестно лгать.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация