Эми взволнованно прикусила губу:
– Бог свидетель, меня нельзя назвать поклонницей Райли, но что-то ты недоговариваешь, подруга. Это, конечно, твоё дело, но то, как ни с того, ни с сего, он умчался, записавшись добровольцем на чужую войну, при том, что никогда не интересовался военным поприщем, мягко говоря, странно. Да и ты едва не слетела со всех катушек разом.
– Не слетела только потому, что меня удержал Филип. И готов держать и дальше.
– Да удержит ли?
– Удержит, – уверенно кивнула Джудит. – Он сильный.
– А о Райли он знает?
– Я не пытаюсь притворяться тем, кем не являюсь, Эмили, и не скрываю прошлого от Фила. Да и можно ли обмануть людей, щелчком пальцев вращающих мир? Да даже если бы получилось, смысл начинать серьёзные отношения со лжи? Пусть я не могу изменить своего прошлого и мне не перечеркнуть сделанных ошибок, но я хочу в будущем быть Филипу хорошей женой. Я не скрывала от него того, что он, – увы! – не первый мужчина в моей жизни. Но он и правду меня любит, если готов закрыть на это глаза и рискнуть честным именем.
– Рискнуть?! Да ничем он не рискует, этот твой Белый Пры-ы-ынц! – со злостью вырвалось у Эмили. – Тоже мне подвиг: жениться на не-девственнице! Вот если бы ему удалось такое диво среди местной светской фауны разыскать, тогда бы - да! Тогда бы было диво! А так, как он, у нас тут каждый второй, если не первый, женится. Всерьёз думаешь, что особы королевских кровей сплошь ангелы? Там у них скелетов в шкафах хватает. Где-нибудь и твой поместят. Не переживай.
В комнате повисло тягостное молчание. Похоже, Эмили и сами смутилась от проявленной ни к месту горячности.
– Здесь так душно? Выйдем на свежий воздух, - предложила Джудит.
Подруги вышли на веранду, по праздничному случаю оплетённую цветами и цветными фонариками. Между переплетающимися стеблями цветущих вьюнков проглядывала луна, смешивая синий холодный свет с тёплым жёлтым, льющемся из-под абажуров. Мотыльки мягко шлёпали крыльями обо всё, что могли задеть на своём пути к огню.
– Джудит, я должна это сказать. Хотя бы попытаться. Всё дело в том, что от принцев не уходят. Ты же знаешь? А когда Райли вернётся... – всё никак не хотела уняться Эми.
– Не хочу больше ни слова слышать о нём, – твёрдо сказала Джудит.
– Слышать сейчас не хочешь, но где гарантия,что?..
– Я понимаю, ты действуешь из лучших побуждений, но разве не понимаешь, что копаешься ещё в свежей ране? Ты делаешь мне больно. Ты правда этого хочешь?
– Нет. Я не хочу причинять тебе боль, но я хочу понять – что у вас случилось. Вдруг, если пойму, смогу помочь?
– Не сможешь. Нечему тут помогать. Райли игрок и коллекционер, собирающий острые ощущения. Он разбил мне сердце. Всё, что я сейчас делаю, так это пытаюсь собрать его гребаные осколки и как-то жить дальше. И своими разговорами ты мне не помогаешь. Хочешь знать, что случилось? Что я испытываю каждый день? Как я это чувствую? Я будто ползу по чёрному длинному тоннелю, в конце которого светится узкая полоска света. Я стараюсь изо всех моих сил, убеждаю себя, что завтра буду к нему ближе, чем сегодня, что у меня получится! Но день проходит, всё начинается сначала, а правда делается очевидней: как ни старайся – справится не получается. Я не сдаюсь, Эми, но я тону во тьме. Ночами мне снится его лицо, а утром я ненавижу себя за это. Просыпаясь, заставляю себя думать о нём без горячей, как раскалённое железо, боли в сердце; без ощущения, что из меня вырвали с потрохами всё: не только сердце – весь скелет, и я теперь просто бесформенная масса. Превращать людей в руины и ломать их – его профиль. Ты предупреждала меня, я помню. И другие – тоже, включая даже самого Эдварда. Но я ж самая умная! Мне казалось, что с огнём играть весело. Только я себя переоценила. Такую пропасть без дна, как Эд, ничем не заполнить. Всё проглотит, облизнётся и ещё мало будет. Ладно. Бог с ним. Уже поздно. Мы с тобой устали и пора спать.
Цепкая рука Эмили накрыла пальца Джудит, лежащие на перилах веранды
– Удели мне ещё минуточку. Я ведь не просто так затеяла этот разговор, ты понимаешь? Не из праздного интереса. Я должна была сразу тебе это отдать. Прости, что поступила иначе.
Эмили начертила в воздухе руну переноса. Та вспыхнула огненным сиянием и через секунду в воздухе повис конверт. На мгновение он замер, потом плавно опустился в руки к Джудит.
– Что это? – вопросительно глянула она на подругу.
Эми пожала плечами:
– Сама же видишь – письмо.
– От кого?
– От Эдварда Райли.
– Ты его видела?! – вопрос прозвучал с какой-то жесткой жадностью – Или письмо тебе передал посланник?
Эмили вздохнула, колеблясь.
– Да отвечай же! Не томи меня!
- Он передал его мне лично.
– Когда?
- Две недели назад.
– Почему ты сразу мне об этом не рассказала?! Почему говоришь об этом только сейчас.
Эми тяжело вздохнула:
– Потому что Белый Принц идеален, и я не хотела всё испортить. Я вообще ничего говорить тебе не собиралась, первым моим побуждением было бросить письмо в огонь и молчать. Но совесть покоя не даёт. А сегодня, наблюдая за тобой, я поняла – не мне решать. Так что прости, Джул, за то, что ввожу тебя в искушение, но письмо доставлено по адресу. Ну, вот. Теперь, когда я облегчила душу, теперь – спокойной ночи, Джудит. Приятных тебе снов.
Обернувшись, Эмили с порога взглянула на Джул ещё раз:
– Очень надеюсь, что не сломала тебе сейчас жизнь. Сделай правильный выбор, Джудит.
Эми ушла, оставив Джудит в крайнем нервном возбуждении.
Ночь была по-весеннему тёплой. Запахи влажной земли и цветов врывались в комнату, заполняя всё собой. Ещё пахло грозой – острым, холодным запахом озона.
«Ничего удивительного, – подумала про себя Джудит. – Накопившиеся напряжение ищет выход. Что ж? Пусть грянет буря. Иногда полезно».
Вдали, у горизонта, сверкали зарницы. Этим объяснялся острый запах озона.
***
У себя в комнате Джудит освободилась от платья, с наслаждением подставляя разгорячённое и уставшее тело под поцелуи ветра, залетающего в окно.
Конец вечеринке, конец – её девичьей старой жизни.
Конец – для большинства людей это грустное слово, но Джудит всегда, услышав его, чувствовала облегчение и освобождение.
Свобода – вот что означает окончание чего-либо. Когда всё кончено, ты свободен и ничем не связан.
Но иногда история не имеет конца. Она повисает знаком бесконечного вопроса, как незакрытый гештальт. Может, она сможет поставить точку, если прочтёт то, что там написано?
Нет! Не станет она читать его письмо! Нет огня и не надо. Так проще жить. К чему эти танцы босиком на раскалённых углях?
