– Тоже решила сбежать? – раздался голос Райли из-за ближайшей белой колонны. – Решила подышать свежим воздухом?
– Помешала? Прости. Думала, тут никого.
– Да ничего. В компании дышать свежим воздухом веселее. Не возражаешь, если я закурю.
– Кури, – пожала плечами Джудит. – Как тебе понравилась тётушка Лидия?
Райли тихо засмеялся.
– По-моему меньше, чем я – ей. Не ревнуешь? – подначил он шутливо.
– Вот ещё! К кому там ревновать? Она даже купить тебя не сможет – я подговорю отца не давать ей лишних денег, а своих у неё нет.
– Думаешь, меня так легко купить? – улыбка его сделалась напряжённой, скиснув, как молоко.
– Всех можно купить, – вздохнула Джудит, – всех без исключения. Всё дело в моменте и сумме. Если ты гордый и ничему не подвластный сегодня, то кто знает, что будет завтра.
– Значит, и тебя тоже можно купить?
– Наверное, – пожала она плечами, зябко кутаясь в шаль.
– И какова же твоя цена, а, Мэллиор?
– Ну, если без фамильного бренда, чисто по себестоимости, то, откровенно говоря, цена средне-статистическая. Сама по себе я не представляю особенной ценности, но люди ведь идиоты. Поставь перед ними две картины, одну от именитого художника с раскрученным брендом, вторую – от бродяги с улицы, так они за одно и тоже дороже заплатят первому. А ведь вовсе не факт, что вторая не будет лучше?
– Не думал, что ты столь самокритична.
– Да какая это самокритичность? Просто говорю то, что думаю на самом деле. Значение ведь имеет лишь то, что можно потрогать руками – дом, еда, одежда. А весь этот флёр идей и прочей шелухи из трескучих лозунгов про аристократию – всё это просто чушь.
– Ты не права и это не чушь – это определённого рода страховка, чтобы всё то, что имеет цену: вещи, еда, состояние – не ушло к случайным людям, а оставалось внутри закрытой системы. Идеи под оболочкой высоких материй зачастую имеют весьма грязную суть.
– И потому умные люди не покупаются на идею?
– Как знать? Возьмём патриотизм. Высокая идея?
– Выше некуда, – согласилась Джудит.
– «Умри за Родину?», – ну, что может быть глупее, чем, когда тебя посылают воевать за твоего короля? Но если приходится защищать свой дом и тех, кого любишь, от врага, то слово начинает играть другими красками, правда?
– Верю, что – да.
– Умирать за любовь глупо, но, если спасаешь того, что дорог, рискуя жизнью, то ты уже не за абстракцию умираешь, да ты и не думаешь о возможности умереть – ты думаешь рискнуть и выжить вместе с тем, кого спасёшь.
– А если наверняка знаешь, что умрёшь?
Они обменялись взглядами:
– Тут всё зависит от того, чья жизнь тебе дороже. Если всё равно не мыслишь своей жизни без другого, то что долго раздумывать и о чём рассуждать?
Райли докурил и выбросил окурок в снег. Красный огонёк протестующе замерцал и погас.
– А как насчёт рискнуть обмануть доверие друга ради тайного романа с его сестрой? – с усмешкой повернулась к нему Джудит.
– Разве я уже не ответил на этот вопрос? – с усмешкой приподнял бровь он.
– Ну, тогда как насчёт того, чтобы повторить?
– Даже если запрёшь дверь, ещё остаются окна и дымоходы в каминах, – мягко проговорил он и на несколько секунд они замерли рядом, обмениваясь долгим взглядом. – Меня ничто не остановит.
– Обещаешь?
– Даю слово.
Возможно, одними бы взглядами дело не ограничилось, но появление Джеймса избавило их от слишком горячего продолжения вечера на ледяном зимнем ветру.
Глава 19. Зимняя ночь
К их по-настоящему первому интимному свиданию Джудит готовилась особенно тщательно. Первый раз всё произошло спонтанно и в этом была своя прелесть, по крайней мере, взяв первый рубеж о потере девственности можно было больше не волноваться.
Но второй раз должен был оказаться на высоте, если рассчитываешь не ограничиться случайной интрижкой. Всё должно быть продумано до мелочей, чтобы казаться естественным и лёгким, от наряда до освещения.
Поскольку свидание изначально задумывалось интимным, то и наряд полагался соответствующим.
Джудит остановила свой выбор на длинном, гладком пеньюаре тёмно-алого цвета, как терпкое вино с насыщенным вкусом. Простого кроя, он легко распахивался, стоило потянуть за тесёмки, завязывающиеся на груди игривым атласным бантиком. Такая же лента удерживала волосы в пышном конском хвосте, оставляя свободными лишь несколько лёгких прядей виться у висков мелким бесом.
Поскольку одежда не требовала долгих специальных приготовлений, основное внимание она уделила телу, чтобы в нужный момент оно предстало взгляду любовника совершенным. Получасовая ванна с ароматическими маслами и травами завершилась долгими притираниями. Джудит полировала и умащивала кожу и волосы до тех пор, пока те не стали сиять, как влажная морская раковина и не приобрели на ощупь гладкость шёлка
Постель она застелила чёрным. Такое белье выгодно контрастировало как с алым пеньюаром, так и с её перламутровым, нежным, хрупким телом, а мягкого бокового освещения было достаточно для того, чтобы всё можно было увидеть без прямолинейной резкости.
Джудит не испытывала угрызений совести или сомнений – только предвкушение и азарт. Все её помыслы были слишком заняты тем, какое впечатление ей удастся произвести на Райли. Он вряд ли привык к тем удовольствиям, что способна доставить роскошь, окружающая Джудит со всех сторон – красящая, придающая дополнительную ценность.
Джудит готовилась использовать всю свою фантазию, чтобы предстоящая ночь сделалась незабываемой для них обоих. Ей и в голову не приходило, что, в случае, если тайна их встречи будет раскрыта, это может роковым образом повлиять на будущее молодого человека.
Что будет с Райли, если до её отца дойдёт известие об их, пока ещё, интрижке, которую она планировала превратить в приятную связь, не то, чтобы её не заботило – беспокоиться об этом просто не приходило Джудит в голову. Она действовала в рамках, принятых в их кругу, но упускала из виду то, что любовниками её подружек были равные им по положению молодые люди, которые ничем не рисковали. Упускала она из виду и тот факт, что соблазнять сестру своего друга, допустившего тебя в свой дом вопреки устоявшимся правилам и обычаям, вряд ли порядочно?
Джудит заботила эстетическая сторона вопроса и предстоящее удовольствие – этика и нравственность оставались для неё за скобками, они её не интересовали.
Стрелки часов медленно тянулись к условленной полуночи. Вино стыло в ведёрке со льдом. Огонь в камине уютно потрескивал, распространяя вокруг приятное тепло, играя бликами на полированных поверхностях, мерцая на чёрной глади атласа двуспальной кровати.
