Раздался визг, и меня отбросило через половину зала, а Нэнси рухнула рядом. Дерево превратилось в металлические щепки.
– Сюда! – услышал я голос папы. Он обхватил меня за талию и поставил на ноги. – Ты не ранен? Можешь бежать, Фрэнки?
– Я в порядке, – ответил я, перекрикивая шум разваливающейся горки. – СКОРЕЕ!
Нэнси вскарабкалась на ноги и в считаные секунды оказалась рядом с нами. Мы неслись к станции «Атлантиды».
– ПРОЧЬ С ДОРОГИ! – рявкнула Нэнси русалке-скелету, которая преградила нам дорогу, размахивая трезубцем. Жуткая тварь зашипела на нас и обвела обломанные зубы тёмно-зелёным языком. Она вскинула оружие над головой, и я уже приготовился к самому ужасному, как вдруг светящееся щупальце свалилось на неё всего в шаге от нас.
– Прыгайте! Мы почти на месте!
Мы с папой перескочили через расплющенные русалочьи кости и рванули вверх по трескающимся ступеням. Нэнси преодолела их практически одним прыжком.
– Скорее! – закричал папа, хватая домового, который крохотной метлой отчаянно пытался убрать осколки разбитой статуи. – Надо убираться отсюда!
Мама и кучка наших постоянных гостей ждали нас наверху. Мы все забрались в последний вагон «Атлантиды», который ещё не укатился на сушу.
– ДАВАЙ-ДАВАЙ-ДАВАЙ! – кричала мама. – ЗАВОДИ МОТОР!
Коренная Пастина шлёпнула крохотной ручкой по зелёной светящейся кнопке, и как раз в этот момент дедушка Эйб материализовался на сиденье рядом с ней, пролив дождик из эктоплазмы.
Он немедленно развернулся ко всем нам. Мы заняли все ряды, и облака пара начали клубиться по бокам от рыбовидной машины.
– Привет! Приятно с вами познакомиться, – выдохнул он. – Но где Окулюс? У кого банка?
Лицо Нэнси исказилось от ужаса.
– О нет!
– Где она?! – крикнул дедушка Эйб.
– ЁЖКИ-МОРОШКИ! Я её уронила! – всхлипнула Нэнси.
«Атлантида» затряслась на месте, готовясь сорваться с места.
– Нельзя его оставлять, – сказал дедушка Эйб. – Он опять сбежит!
И в тот момент, когда «Атлантида» резко рванулась вперёд, я выскочил со своего места обратно на платформу. Моя семья уносилась прочь из Солёного зала, и мамин крик эхом отзывался у меня в ушах:
– ФРЭ-Э-ЭНКИ-И-И-И!!!
30. БА-БУМ!
Нельзя было терять ни минуты! Нужно было найти стеклянную банку со спектрилом Окулюса, а потом придумать, как выбраться обратно на сушу и не попасть в желудок к морскому чудовищу!
Дочери глубин, похоже, сменили сторону после того, как их командир оказался в банке, и теперь немногие оставшиеся скелеты-русалки сражались с жудильщиком. К счастью, это его отлично отвлекало.
Это был мой шанс. Пока русалки-скелеты тыкали копьями в щупальца чудовища, я подлетел к разрушенному Поддубу и принялся отбрасывать в стороны здоровенные куски искорёженного металла.
– Где же она? – простонал я, оттаскивая сломанные ветки. – Где?!
Я нашёл кусок мумии вождя хинкапутов (БУЭ!), глиняную маску гнома-кочевника, от которой у меня шли мурашки по спине, и расплющенную трепоглушку, но стеклянной банки нигде не было.
Я поднял кусок серебряной коры и обнаружил смятые остатки крохотного домика, который мы недавно видели. В одном из расплющенных горшков скорчилась Нутрина фон Паутина.
– Мальчик Банистер! – пискнула она, подняв голову и моргая в ярком свечении жудильщика. – Старый призрак – это спектрил!
– Ага! Мы это уже выяснили.
– Тогда спаси меня, дуралей!
Схватив принцессу за ворот платья, я подкинул её в воздух, как один из крабовых кебабов Нэнси, и поймал в карман пиджака.
И тут я услышал хриплые вопли за спиной. Может, это Окулюс воет в своей стеклянной тюрьме?
– Давайте, девочки мои!
Нет, это был не мой чокнутый предок…
Плакунья Малуни носилась вокруг своего дома как сумасшедшая и кидалась амулетами удачи в своих куриц.
– Прочь, прочь! Улетайте!
– Плакунья! – окликнул я лепреконшу. – Надо найти стеклянную банку и убираться отсюда!
– Всем плевать на паршивую старушку Малуни! – обиженно проговорила она. – Никто меня даже не хватился, все умчались на своём рыбомобиле!
– Но я же здесь!
Однако фея неудачи уже вернулась к своему занятию – продолжила кидать амулеты в кур. Как только серебряные безделушки находили цель, курицу окружал пузырь, и одна за другой птицы поднимались к поверхности океана.
– Плывите, мои дорогие!
ХРРРУМ!
Огромный кусок золотых когтей, на которых держался зал, рухнул и уничтожил карусель и половину киосков с едой.
– Плакунья! – закричал я, глядя, как русалки-скелеты исчезают в зияющей пасти жудильщика. – Надо уходить отсюда!
– Я не оставлю мой славненький фургончик! – заныла Плакунья. – Заклятьица мои! Проклятьица мои прекрасные!
– Выбора нет! Идём!
– Фрэнки Банистер, оставь меня с моими штучками и вещичками!
Плакунья кинула амулет в последнюю курицу, и её немедленно охватил пузырь размером в футбольный мяч.
– Удачи тебе, Квохтина моя! – воскликнула Плакунья. – Не забывай меня!
Отсюда спасающиеся курицы выглядели так, словно кто-то отпустил целую связку пернатых и очень громко квохчущих воздушных шаров.
БУ-У-У-У-УМ!
Одна сторона лестницы к станции «Атлантиды» раскололась надвое и упала в фонтаны.
Сейчас или никогда…
– Плакунья! Забудь про банку! – крикнул я. – Ты можешь поместить нас в пузырь, как своих кур?
Плакунья посмотрела на меня так, словно у меня поехала крыша.
– Не тупи мозгами, пацан! Это были чары куриных пузырей… для куриц! Ты что думаешь, что я везде катаюсь с полным фургоном чар для мальчиковых или лепреконовых пузырей? Что за ЕРУНДИСТИКА!
Никакого толку! Не говоря больше ни слова, я схватил Плакунью за руку и побежал. Если мы доберёмся до платформы «Атлантиды», то, может, получится пробежать по тоннелям и рельсам до самого отеля «Проходите мимо».
– ОТСТАНЬ! – выла Плакунья, но я не отпускал её. Без феи неудачи мы бы не пережили первую попытку Окулюса уничтожить нас. Я не мог бросить её на съедение жудильщику.
