Ярослава даже не удивилась, когда место охранника в кабинете занял её собственный дядя: довольно крупный в сравнении с ней самой и всё же уступающий в росте Вадиму. Она не поздоровалась, только на миг задержала взгляд на его лице, а после уставилась мимо. Что она могла сказать ему?! Человеку, которого знала всю свою жизнь, человеку, для которого всегда были открыты двери их дома? Нечего ей было сказать. Ей хотелось лишь одного – хотя бы внешне оставаться сильной. Не показать того, что творится у неё внутри, не дать волю подступающим к горлу слезам. Если бы только отец знал… Но он так и не узнал, потому что… Потому что не справился с управлением и на полной скорости вылетел в кювет. Потому что его надёжный автомобиль несколько раз перевернулся. Потому что не сработали то ли тормоза, то ли что-то ещё… Потому что Вадиму и её дяде потребовались деньги, которые им не принадлежали – деньги её отца, его бизнес. Только вот на пути их возникла ещё одна преграда – она сама.
- Ты знаешь, что от тебя требуется, - без предисловий жёстко выговорил Вадим и пододвинул к ней листы дарственной, по которой он становился полноправным владельцем всего принадлежащего её семье.
Ярослава ничего не сказала. Даже руку не подняла. К чему, если текст ей и так слишком хорошо знаком? Отвернулась, устремила взгляд на виднеющийся за спиной мужа краешек картины. Пейзаж какого-то там новомодного художника. Благородный антураж… Вадим, очевидно, ожидал, что она немедленно впадёт в истерику и подпишет бумаги, потому как спустя несколько секунд проговорил с ещё большим нажимом:
- Ярослава, не тяни.
На этот раз она всё-таки посмотрела на него. Взгляд холодный, непроницаемый. По телу тут же прошла волна липкого страха. Ком в горле стал ощутимее, а дыхание и вовсе перехватило.
- Ярослава, - обратился к ней дядя таким тоном, что её едва не передёрнуло. Словно бы она была всё той же толстой двенадцатилетней девочкой, а он – добреньким братцем её отца. - Давай. Ты и так отняла у нас слишком много времени.
Он подтолкнул её к столу, и она невольно сделала маленький шаг. Чтобы не упасть, оперлась о край ладонью. Неосознанно выхватила несколько напечатанных на белом листе строк.
- Подписывай, - рыкнул Вадим и швырнул ей ручку.
Отскочив от её груди, ручка упала на стол. Ярослава знала, что лучше не смотреть на мужа, ничего ему не говорить, не думать о нём, но… Она до сих пор помнила силу его удара, помнила твёрдость печатки на его пальце. Скользнула взглядом по ладоням – вот она, та самая печатка, вот они – те самые руки…
- Я не буду ничего подписывать, - тихо сказала она.
- Нет, Слава, будешь, - возразил Вадим и подошёл ближе. Резко схватил за шею. Она и вскрикнуть не успела, только тяжело сглотнула. – Ты всё подпишешь, иначе…
Яся попыталась оттолкнуть его, мотнуть головой. Взгляд его оставался непроницаемым, лишь скулы напряглись. На мгновение пальцы его сжались, а после он отпустил её. Но не успела Ярослава выдохнуть, как лицо её обожгло тяжёлым ударом. В голове зазвенело, на миг перед глазами заплясали тёмные точки. Не удержавшись, она рухнула на пол – прямо к ногам дяди, но тот и не подумал придержать её. Яся всхлипнула. Приподнялась на дрожащих руках и тут же почувствовала, как муж схватил её за волосы.
- Ты всё подпишешь, - процедил он, поднимая её на ноги. – И чем быстрее ты это сделаешь, тем для тебя будет лучше.
Алина с трудом удержалась от того, чтобы зажмуриться. Ян орал. Действительно орал, хотя прежде ей казалось, что это вообще не про него. Но нет… Узнав, что она вопреки его не то просьбе, не то приказу ввязалась-таки в эту грязную историю, он едва не свернул ей шею. Ну как шею… Схватил за плечо и тряхнул с такой силой, что у неё чуть мозги не взболтались.
- Я же сказал тебе! – заорал он ей прямо в лицо. – Нет?! Или что, думаешь, самая умная?!
- Не глупее некоторых! – не сдержавшись, огрызнулась она, заведомо зная, что делать этого не следует. И всё же…
- Ты у меня ещё поговори! – Ян сжал её плечо крепче. – А если бы…
- Если бы вы не вели себя, как два дебила, всё было бы в порядке! – выпалила она и дёрнула рукой.
Посмотрела по очереди на каждого из мужчин и продолжила: - Что я должна была сделать? Оставить её на улице? Или вам тут же всё вывалить? В том, что случилось…
- Ну хватит! – рявкнул Ян и подтолкнул её к дивану. – Высказалась. Теперь помолчи.
- А что?! – раздражённо осведомилась Алина. – Не нравится?
Взгляд она не отвела – смотрела на Яна с упрямством и вызовом. Тому хотелось заткнуть её, скрутить в бараний рог, затолкать в комнату. По скулам его заходили желваки, в глазах заблестели льдинки. Острый взгляд ястреба. Но он понимал – отчасти она права. Это злило. Только вот если бы речь сейчас шла об одной лишь правоте или неправоте… Кому нужна её глупая бравада? Жалко Романову стало? А если бы…
Немой диалог взглядов прервал молчавший до сих пор Серёга. Шумно выдохнув через нос, он сказал:
- Не время сейчас отношения выяснять.
Алина посмотрела на него с прохладцей, но язвить не стала. Что толку? Выяснять отношения и в самом деле не время. Судя по тому, что рассказала ей Яся, силы бросить нужно было на другое. Причём сделать это как можно скорее.
- Нужно понять, куда он мог её отвезти, - после короткого молчания отозвался Ян. – А там…
- Яся – его жена, - подала голос Алина. - Не думаю, что он будет сильно заморачиваться с тем, куда её увезти.
Ян наградил её ещё одним колючим, тяжёлым взглядом. И куда она лезет?! Думает, это игрушки?! Да такие, как Вадим, таких, как она… Но Алину взгляд его не испугал. В глазах её пылал неукротимый огонь. Молчать она явно не собиралась, уходить в комнату тем более и уж вовсе не чувствовала себя виноватой. Одну любимую женщину он когда-то уже потерял, а теперь эта лезет на рожон… Но ведь Алина – не Настя. Он говорил себе об этом уже тысячу, миллион раз – Алина не Настя. Она другая: решительнее, смелее и, наверное, мудрее. И о жизни она знает куда больше, чем когда-то знала Настя. Да и его собственные чувства уже совсем другие. Взрослые, взвешенные, осознанные.
- Алина, - как можно более сдержанно обратился он к ней, - ты можешь обсуждать всё с нами, но только тут, дома. Я тебя прошу ещё раз. Пожалуйста, сделай так, как я говорю.
Она поджала губы, выдохнула, помолчала и всё-таки ответила:
- Хорошо. Но с одним условием.
Сдержав очередной порыв гнева, Ян спросил:
- Что за условие?
- Вы ничего не будете от меня скрывать. Ничего, Ян.
Мужчины переглянулись. Лица обоих были мрачными. Больше всего на свете Ян ненавидел ложь, и все трое это знали. Если он сейчас пообещает ей, значит, придётся говорить правду. Всю правду, какой бы она по итогу ни оказалась. Но Алина и так знала слишком много… Знала, и всё равно была здесь, с ними, рядом. И Ян вдруг подумал, что вот так и должно быть. Если она его женщина – она должна быть рядом. И в огонь, и в воду.
